– Без паники, Михаил. Давай в холл, там рассредоточимся. Держи оружие наготове.
Сердце Вадима билось как сумасшедшее.
«Неужели мы опоздали и в замке уже никого нет, кроме мертвых? А если есть? Тогда в наличии у нас небольшой козырь. Нашего возвращения здесь не ждут».
Кустовой проскользнул в холл, ушел куда-то вправо, залег у стены. Вадим уполз в другую сторону, прижался к холодному полу. Фонари они не включали. Это грозило бы бедой.
В холле было темно. Свет сквозь западные окна почти не поступал. Контрразведчики лежали и ждали, пока привыкнут глаза.
Живых людей здесь не было. На полу смутно выделялись бесформенные выпуклости. Одна у западной двери, другая рядом с комнатой оперативников. Кто-то распластался на лестнице посреди пролета и не подавал признаков жизни. Здесь было учинено форменное побоище.
– Михаил, посмотри, кто на лестнице. Я прикрою.
Капитан бесшумно добежал до лестницы, присел на ступенях. Зажегся мерклый свет и сразу погас.
Кустовой припустил обратно, вернулся на место и доложил:
– Командир, это лейтенант Маркин.
– Живой?
– Не знаю. Вряд ли. Голова разбита.
– Теперь ты меня прикрой, следи за лестницей.
Вадим добежал до двери, ведущей в спальню, ощупал тело. Оно испускало тот же холодок, что и мертвый Семушкин. Незачем было включать фонарь. Он и так понял, кто это такой.
Пашка Куделин в момент нападения выбежал из спальни, возможно, даже выстрелить успел. Глаза его превратились в матовое зеркало, под головой расползлось пятно. Оно еще не окончательно застыло.
Вадим перевернулся на спину, стиснул кулаки, беззвучно что-то кричал, выплескивал отчаяние. Это не помогало. С чем они столкнулись? Почему эта сила оказалась столь мощной и изощренной?
Он добежал до западного выхода, включил фонарь. Рядовой Зорин уткнулся носом в пол. Видимо, при жизни он пытался принять приемлемую позу, чтобы меньше вытекала кровь из простреленного живота. Раньше ему можно было помочь, теперь – никак.
Тишина звенела, как плохо настроенная гитара. Замок полностью вымер.
Злобин припустил обратно, пробрался в комнату для отдыха личного состава. Фонарь дрожал, вырывал из мрака безрадостные картинки, от которых кровь стыла в жилах.
Красноармейцы были застигнуты врасплох, они дали слабину, утратили бдительность. На полу валялись раскрытая банка свиной тушенки, алюминиевая ложка, кружка, обрывки шоколадных оберток.