Цвет бедра испуганной нимфы

22
18
20
22
24
26
28
30

– Почему ни при чем? – удивилась Вера Николаевна. – Вы же автор всей этой пьесы, а значит, как у нас говорят, паровозом пойдете. Хотя это не мне решать…

Звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что Нина вздрогнула. Да и не только она.

– Кто это? – шепотом поинтересовалась Марушкина и по привычке посмотрела на мужа.

– Подполковник юстиции Егоров с коллективом специалистов, – объяснила Бережная, – товарищи опоздали немного, но зато мы успели побеседовать под запись.

Она посмотрела на Марушкину, которая, перехватив ее взгляд, отвернулась и протянула руку к бутылке дорогого виски.

– Никто и ничего не докажет.

– Так все доказано уже. В машине вашего любовника, в которой его и убили, следы наспех замытой крови владельца и много-много ваших отпечатков.

…Бережная сама отвозила домой Нину. Та большую часть пути молчала, но когда уже подъезжали, вздохнула.

– В голове не умещается, – сказала она, – как можно вот так… Мне казалось, что хорошо их обоих знаю. Жанну так вообще – как саму себя: она мне ближе чем сестра была. Сейчас, пока ехали, вспоминала некоторые моменты… Господи, какая же я дура! Жанну посадят?

– Скорее всего, – ответила Вера, – приличный срок дадут. Она пока об этом не знает, считает, что ее показания против показаний мужчин. Но дело еще в том, что Леонид Борисович покопался в ее мобильном телефоне и установил все звонки на запись, поэтому был в курсе всего, что она планировала. Такой вот внимательный и заботливый муж. Но благодаря ему теперь и мы знаем, кто и за что ответить должен.

– Предприятие Лени теперь закроют, – вздохнула Марфина. – Да и у меня теперь не будет работы. Он же мне клиентуру подбирал. Что теперь делать?

– Отдохните для начала, – посоветовала Вера Николаевна. – Не забывайте, что у вас теперь есть предприятие на Мадагаскаре и домик там же имеется в городе Туамасина на берегу Индийского океана. Можете там пожить какое-то время или просто сдавать его. Я думаю, Петя Елагин не откажется смотаться туда на рыбалку.

Нина посмотрела в окно, за которым мелькали дома улетающего в осень города, и, не оборачиваясь, явно скрывая улыбку, произнесла:

– Я подумаю