Так вкратце я пишу это вам, дабы вы убоялись божественным страхом, как бы не оказать непослушания [вашей] Старице [игумении]. Ибо имеете дело не с ней, а с Богом, Который требует послушания для спасения души.
Теперь о монашеском одеянии, о котором ты спрашиваешь: его показал ангел божественному Пахомию.
Ранее, в первые века христианства, те, кто избирал девство, как вы сейчас, испытывались три года и затем сплетали венец из благоуханных цветов. И архиерей читал над ними молитвы, подобные нынешним молитвам [монашеского] образа, как над невестами Христовыми. И когда они умирали, [венцы] полагали в гроб вместе с ними. Но оставляю это.
И сейчас [облачение в] монашеские одежды — это таинство, как и возложение венцов в браке. Ты надеваешь монашеское одеяние вместо венцов. И таким образом уневещиваешься Христу, давая обет девства до конца жизни. В смертных браках возлагают венцы, давая друг другу обет целомудрия до конца жизни. Могут ли они потом дать эти венцы, чтобы ими венчался другой брак? Нет. Но когда они умирают, венцы полагают в гроб вместе с ними[135].
Так вот, как же ты отдаешь свой венец и им венчается другая или [просто] даешь носить другой? Как же ты даешь свое монашеское одеяние, чтобы другая стала монахиней? Это неправильно. Но так как вы не знали, то вы не виноваты. Однако впредь пусть это не повторяется.
Теперь начнем другую тему. В своем письме ты говоришь, что сильно морочишь мне голову своими вопросами. А я говорю тебе, что раз уж ты вошла в эту святую и блаженную обитель, ты станешь блаженной и сама, если до конца будешь хранить терпение и совершенное послушание. Поэтому сокруши под игом Христовым свое мудрование, эгоизм и гордость, и я буду всегда рядом с тобой.
С тех пор как ты посвятила себя [Богу] в этой обители, я слежу за твоим духовным продвижением. Соучаствую в скорбях и радостях твоих сестер. Раз уж о других столь многих я забочусь и не перестаю молиться и писать, разве не позабочусь о вас, подлинных моих сестрах? Тем более что [мой] Старец своим благословением поставил меня на это служение.
Достаточно вам иметь доверие и любовь ко мне как к вашему духовному брату, чтобы получили вы духовную пользу. Лица моего вы не увидите никогда. Я не причиню вам вреда своими словами. Всей своей душой постараюсь принести вам пользу. Если чего не осилите, спущусь пониже. До чего вы достанете, там я приостановлюсь, чтобы вы за мной успевали. Только и вы молитесь обо мне, ибо многие ищут у меня помощи. А кому я помогаю, искушения того на себе несу. Слава Господу за всё!
Если вы услышите недобрые слова обо мне, не верьте, но с сестринской любовью спросите меня: вот так нам сказали, вот что мы услышали. И я вам со всей искренностью, со страхом Божиим скажу с Богом истину. Неправды вам не скажу никогда.
Очень прошу вас быть внимательными, чтобы ни в коем случае не поверить мудрованиям того отца, о котором вы пишете, ибо я хорошо знаю, что оно не по Богу. И не говорите того, что я вам сказал, его матери и сестре, чтобы они не опечалились.
Я видел однажды, несколько лет назад, два пути, начертанных отцами, — общежительный и отшельнический. И видел этого брата, и он не пошел ни по тому, ни по другому пути, а сказал:
Сразу после этого вижу, что я в Святом Василии, над скитом. И был я на самой вершине. И вижу страшный пожар, охвативший весь скит. И, огорчившись, я говорю: «Кто совершил поджог, от которого сгорит весь скит?» И кто-то мне ответил: «Такой-то его совершил, желая утвердить свое мудрование!»
Поэтому я вам говорю, что это не по Богу, а вражья ловушка справа.
Я не прошу у вас ничего вещественного, ни в чем вещественном от вас не нуждаюсь, чтобы вы не сказали, что я люблю вас ради выгоды. А говорю это для вашей души и ее искренно люблю. Да я и всех люблю. Ко всем я расположен. Настолько, что, хотя каждый мыслит по-своему, всякий, с кем доведется мне поговорить, считает, что я на его стороне. Я никого не лишаю надежды, даже если вижу, что он заблуждается. Раз уж знаю, что он не послушается, если и скажу, то зачем мне его смущать и печалить?
Пожалуйста, не говорите этого никому, чтобы это не дошло до него. Иначе это не только не принесет ему пользы, но он согрешит еще больше, ибо окружающие скажут ему все, на что только способен их язык. И на ком тогда будет грех, если мы дадим повод, чтобы нас злословили и осуждали? Мне-то всё равно, что бы ни говорили, как бы ни хвалили! Но для них это большое зло, так как они отягощают свою совесть.
Поэтому будем внимательны, чтобы не стали мы виновниками зла для другого. Если мы и не можем обратить его [на правый путь,] то можем уберечь самих себя, чтобы не прельститься.
Итак, о духовном сказано достаточно. Прошу вас, молитесь с любовью о братьях, чтобы они покаялись. И есть надежда, что однажды они исцелятся и, здоровые душой, войдут в рай, чтобы лопнули [от зависти] бесы, которые всеми способами всех искушают.
Письмо 30-е
«Страх Господень — начало премудрости» [136], — говорит мудрый Соломон, и с ним соглашаются [святые] отцы. И я говорю вам: блажен и треблажен муж, боящийся Господа.
Из этого божественного страха рождается доверие к Богу. И верует человек всей душой, что поскольку совершенно посвятил себя Богу, то и Бог всецело промышляет о нем. И, кроме пищи и крова, о которых побуждает человека заботиться опять же [Бог,] другой заботы [у человека] нет. Следуя же воле Господа, он со всей простотой ей подчиняется.
ebooksa