Остров любви

Радист установил приемник и передатчик в каюте. Пытается связаться с Комсомольском.

13 июля. Сегодня мне исполняется двадцать четыре года. Сейчас пять часов утра. На реке туман. Катер идет медленно, лодки послушно тянутся за ним. За Каменкой начался перекат. Как ни пытался катер преодолеть его, ничего не получилось. Пришлось оставить лодки. Преодолев перекат, отцепили халку, и катер тут же отправился за лодками. А мы стали разгружать халку. Дальше она не пойдет. «Старину, что ли, вспомнить?» — глядя на нас, сказал инженер Прищепчик. Но только сказал, не вспомнил «старину».

В нашей партии две девушки, геологи, — Маша и Нина. Они решили проехать на оморочке на другой берег, но не отъехали и трех метров, как оморочка перевернулась и они оказались по горло в воде. Под общий смех они выбрались, снова забрались в оморочку и уплыли.

Пока они ездили, мы успели поставить палатку.

К вечеру катер притащил все лодки.

14 июля. Всю ночь шел дождь. Утром небо было серым, непроницаемым. Холодно. Дует ветер, поднимая на Амгуни волны. Выходим на берег проститься с катером. Там уже стоят К. В., Мозгалевский, Прищепчик. Катер тихо покачивается на волнах.

— Счастливый путь, капитан! — говорит К. В.

— Счастливый и вам путь, отличной работы, благополучного возвращения, — отвечает капитан.

Катер оттягивает в сторону халку и, взбурлив воду, выходит на середину.

— Прощайте! — доносится из рупора.

Катер сворачивает за мыс, исчезает, и тут хлопает за моей спиной выстрел. Через несколько минут к нам подходит молодой эвенк и протягивает К. В. рябчика.

— Моя стреляй, возьми, начальник.

Ну вот, теперь мы одни. Внешняя связь только по радио. Сегодня мы не едем, будем заниматься распределением груза по лодкам. Мы договорились плыть втроем на одной лодке: Маша, Иван Герасимов и я.

— Только условимся: если нужно будет лезть в воду, полезем безо всяких оговорок, — говорю я.

— В общем, будем морально поддерживать всех, да? — говорит Маша.

— Будем все время впереди всех, — говорит Иван Герасимов.

Начали разбирать свои вещи. Что сделалось с ними! Особенно жаль папиросы, — сплющенные, мокрые пачки. Но стоит ли унывать, если есть железная печка. Можно сушить. Правда, не особенно вкусны они стали, но дымят, и ладно.

— Что, подмочили? — появляясь у палатки, спрашивает К. В. — Вот мне хорошо, не курю.

— Константин Владимирович, у меня к вам просьба, — говорю я. — Разрешите мне, Маше и Ивану Осиповичу ехать впереди каравана…

— Слушайте, пора покончить с пикниками. Я дал распоряжение закрепить за каждым итээр по две лодки с рабочими, под личную ответственность. Ничего не выйдет. Ты не обижайся, но так нельзя.