— Есть нельзя! — говорит Маша и смеется.
А я беру ружье и ухожу в тайгу. Она начинается сразу после палаток. Трава доходит до пояса, под ногами старый валежник, ямы. Идешь, идешь и сразу… Ух! И чуть ли не врастяжку. Метрах в трехстах путь пересекает протока. Ох уж эти комары!.. Отмахиваться бесполезно, и я стараюсь не обращать на них внимания. Иду на запад вдоль протоки, берегом. С шумом и писком бросаются в разные стороны утята. Ныряют и появляются там, где их никак не ожидаешь. Для выстрела они еще малы. Утят попадается много, но ни одной утки. Это, наверное, потому, что каждый мой шаг сопровождается треском. Ну куда ни ступи, везде валежник. Часто попадают на пути валяющиеся колодины в три обхвата. Я взбираюсь на одну из них и… проваливаюсь, поднимая желтое облако пыли. От деревьев осталась только кора, наполненная перегнившей трухой. Побродив около часа, повернул обратно. Но откуда такое множество проток? Я не взял компас, и теперь меня начинают одолевать сомнения: «Правильно ли я иду?» Но есть солнце. Когда шел туда, было слева, теперь справа, — значит, правильно. Выхожу на маленькую поляну. На ней, как телеграфные столбы, торчат голые стволы умерших деревьев. Неприятное самочувствие, когда начинаешь терять уверенность. Берет злость. И я иду напролом, никаких обходов, только вперед! Шагаю, лезу, перелезаю. Теперь это для меня главное, и не заметил, как с сучка сорвался рябчик и скрылся в кустах. Но где же палатки? Выхожу из чащи и вижу их чуть ли не перед своим носом. С облегчением вздыхаю и замечаю подходящую к берегу лодку. В ней К. В.
— Ничего страшного вверху нет, — доносится до меня его голос. — Километров пять даже по такой воде можно передвигаться.
По Амгуни с большой скоростью проносятся стволы деревьев, коряги. Их много, иногда это похоже на сплав леса. Вечером наша стоянка утонула в тумане. Он был настолько густ, что костер, как бы закрытый матовым стеклом, тускло мерцал. Стало холодно. Заблаговременно, еще днем, я устроил себе топчан и натянул от комаров полог. Плохо то, что палатка от дождя мокрая, земля сырая и постель пропитана влагой. Когда смолкли разговоры, стал явственно доноситься шум воды на Амгуни, будто где-то далеко шел поезд.
К. В. решил съездить на ту сторону, к ним.
— Маша, подвезите, — попросил он, видя ее в оморочке.
Ловко взмахнув веслом, она направила оморочку к нему.
— Садитесь!
Но не успели они отъехать и двух метров, как оморочка накренилась и Маша вылетела в воду. К. В. удержался и считал себя, наверно, в безопасности, но в эту минуту Маша вынырнула и с громким смехом дернула оморочку на себя. К. В. не усидел, и оморочка перевернулась, К. В. оказался по пояс в воде. Маша, красиво выбрасывая руки, плыла к берегу. На берегу стояла Нина.
— Дай-ка руку!
Нина протянула руку, Маша сильным рывком сдернула ее с берега, и Нина оказалась тоже в воде. Все это сопровождалось веселым смехом Маши.
— Маша, это вы нарочно сделали? — спросил ее К. В.
— Ага… — И опять засмеялась.
У нее избыток энергии. Она не может ни минуты усидеть на месте. Вечно движется, что-то делает. Раз пять уже поднималась вверх на оморочке. Ничто ее не пугает, ей все интересно. Громкий голос, смех, размашистый жест — это Маша.
— Ходила сейчас в тайгу. Амгунь здорово разлилась. Глядите, какая я мокрая. Вода, везде вода. Я провалилась там, здорово ушиблась. Но ничего, заживет…
На нее нельзя глядеть без улыбки. И у каждого мелькает мысль ей сказать: «Какая ты, Маша, молодчина!» Да, не всякий парень решится сесть в оморочку и выехать на середину Амгуни. А ей хоть бы что, будто так и надо.
После обеда я поехал вместе с охотником Васей в оморочке исследовать протоку. Она нас вывела в совершенно спокойное, без морщинки, озеро. Тишина. Ни всплеска, ни шелеста. Даже комары куда-то исчезли Вода черная, непроницаемая. Все же поехали. Достигли противоположного берега и оттуда увидали Амгунь. Если плыть по Амгуни от нашей стоянки, то поездка отнимет часа четыре, а по протоке и озеру — меньше часа.
— Приготовиться к отъезду!
ebooksa