Кира остановилась, и в этот же миг остановился бегущий впереди нее Камал – резко, словно по команде, слышной ему одному. По спине Киры пробежал неприятный холодок, и она сделала шаг назад.
– Камал, – сказала она, крепко сжимая коробку, и различила испуг в собственном голосе, – я тут подумала, что нехорошо было оставлять там Соля… Он не поймет, где мы, и у него нет телефона… Знаете, я, пожалуй, вернусь туда, к нему, а потом мы с ним вместе… – Кира поперхнулась окончанием фразы, глядя как зачарованная на Камала.
Его облик стремительно менялся. Контуры лица размывались, теряя четкость, словно невидимые пальцы мяли лицо старика, нащупывая новые черты. Преображение происходило, должно быть, не дольше нескольких секунд. Лицо, еще недавно принадлежащее Камалу, стало лицом веснушчатой девочки, бледной женщины с гордой улыбкой, бородатого мужчины, морщинистой старушки с добрыми глазами – и все это почти одновременно. Одними и теми же оставались лишь глаза – бездонные, темные, похожие на крошечные колодцы.
Фигура существа тоже менялась – ее контур стал расплывчатым, будто это был рисунок, на который капнули водой или растворителем. Существо оставалось похожим на человека, но человеком больше не было. Темная рука с длинными пальцами отделилась от фигуры и начала шарить за пазухой, а лицо тем временем изменилось окончательно – теперь на нем не было ничего, кроме глаз, вокруг которых клубилась дымчатая тьма. Существо достало из-за пазухи белую фарфоровую маску и нацепило на лицо, издав удовлетворенный вздох. Маска была маленькой и изящной, украшенной длинным птичьим клювом.
Проделав все это, фигура еще раз вздохнула и двинулась к Кире. Выйдя из оцепенения, Кира громко завизжала и бросилась туда, где, судя по звукам, были люди, но поздно: мир вокруг вдруг разом заволокло темнотой, и девочка почувствовала, что ее ноги оторвались от земли. Судя по всему, маска посадила ее в мешок или завернула в полу собственного плаща, но Кира была слишком напугана, чтобы думать об этом. Машинально она продолжала судорожно прижимать к себе коробку с Иллути, чувствуя, как маска уносит ее неизвестно куда.
Тем временем Соль, оставшись один, с удовольствием съел не только свою еду, но и Кирину и, обнаружив это, забеспокоился. Кира, безусловно, будет не слишком довольна, увидев, что он не оставил ей ни кусочка, а Соль был уже не так уверен, что их старый договор о том, что девочка не будет с ним спорить, продолжает сохранять силу. Особенно в том, что касается поедания чужого обеда.
Подождав еще некоторое время, Соль забеспокоился снова, и на этот раз дело было вовсе не в страхе возмездия. Кира не возвращалась слишком долго. Подождав еще пару минут, Соль решился выйти на улицу. Киры не было у входа, более того, ее не было нигде.
Положение становилось отчаянным: Соль остался с городом один на один, и было совершенно неясно, куда могла подеваться Кира. Самая худшая мысль, сразу посетившая его, заключалась в том, что Кира могла его бросить: она наверняка испугалась после всей этой истории с теневыми мирами и встречи с хроносурками, а теперь еще и жуткие рассказы Камала… Наверное, он и сам сбежал бы после такого, если бы был девчонкой и толпа разозленных родителей не маячила бы в ближайшем будущем, обещая гораздо более страшные приключения, чем те, что уже случились.
Впрочем, если Кира действительно просто ушла домой, все еще можно уладить. Соль знает Кирин адрес и наверняка убедит ее вернуться. Гораздо хуже, если ее отсутствие объясняется вовсе не приступом слабости… Соль нервно сглотнул и достал из-за пазухи Путеводитель, чтобы отвлечься.
Путеводитель, правда, не был мастером утешать. Не дослушав Соля до конца, он разразился саркастичной бранью.
– Значит, юная леди покинула тебя! – завопил он так злорадно и громко, что Соль начал нервно озираться по сторонам, несмотря на то что прохожие не могли их услышать. – Этого и следовало ожидать! Такая умная девочка, такая вежливая, такая воспитанная! Не то что ты! Право слово, – голос Путеводителя стал тише и задумчивее, словно он говорил с самим собой, – иногда мне кажется, что воспитание в Доме не идет детям на пользу. Весь этот бедлам с кучей родителей, волшебными экскурсиями и шкафами колдовства… Никакого уважения к книгам! Читают их где ни попадя… За едой, в ванне! Куда это годится?.. А их режим дня! Ночные вылазки за бутербродами… Веревочные лестницы…
– Путеводитель, – застонал Соль, – пожалуйста, я не могу больше это выслушивать. Мне очень, очень надо найти Киру.
– Чем же я могу помочь, юноша? – отозвался Путеводитель, высокомерно шелестя страницами. – Такой информации во мне нет и быть не может, разве не понятно?
– Я знаю… Просто подумал, может, ты дашь какой-то совет… Я боюсь, что она могла попасться маскам… Но могла и вернуться домой. Я ведь ничего не понимаю в девчонках.
– Хм… – глубокомысленно протянул Путеводитель, и по звучанию его голоса Соль понял, что книга смилостивилась. – Попалась ли она маскам или вернулась домой… Что тут скажешь… Пожалуй, я ставлю на второй вариант!
– Правда? – с надеждой отозвался Соль. – Но почему?
– Да потому, что она умна! Уверен, в отличие от тебя, она вняла предостережениям почтенного Камала, а значит, не стала бы наивно заговаривать с посторонними через несколько минут после того, как ее от этого предостерегли. И опять же именно потому, что она умна, она могла призадуматься о целесообразности продолжения похождений в твоей компании, – ехидно закончил Путеводитель и захлопнулся, оставив Соля в растерянности.
– Что ж, – ответил он плотно закрытой обложке, – по крайней мере, я могу быстро проверить, дома ли она: идти недалеко. А если нет, вернусь сюда и начну искать. В любом случае чем быстрее, тем лучше, – с этими словами Соль сунул Путеводитель за пазуху и поспешно зашагал по направлению к Кириному дому…
…И совершил ошибку: Кира была сейчас далеко от дома. Место, в котором она оказалась, находилось не под и не над землей, но она об этом не знала. Это место было создано темнотой масок, и эта темнота поддерживала его в первозданном виде. Невозможно описать в точности, как именно оно выглядело: место не было ни тесным, ни просторным, ни теплым, ни холодным. Оно было никаким: казалось, все цвета в нем поглотили друг друга, оставив только один – серый.
Кира сидела на полу, крепко прижимая к себе пушистую коробку, и во все глаза рассматривала своих похитителей. Как ни странно, ей не было страшно, как будто это место поглощало не только яркие краски, но и вообще все яркое на свете – эмоции, мысли, чувства. Ее не запирали, просто усадили в углу, но она была абсолютно уверена, что уйти не сможет: нечто вроде тонкой дымки, пляшущей на сквозняке, окружало ее. Дымка то и дело тянула к ней крохотные хищные щупальца, и проверять, что будет, если попытаться их коснуться, Кире не хотелось.