– Да, – согласилась Мариэль, – мне всё предельно ясно. Ты – Хранитель, я – королева… Знай: я не перестану любить тебя. Не переживай, я постараюсь не показывать это остальным. Я умею владеть собой. Я люблю тебя, бесстрастный синеглазый красавец, явившийся в мой дом, чтобы перевернуть всё в моей душе и моей жизни, но любовью своей докучать не стану!
Джэд ещё раз склонился перед ней, собираясь оставить, но она опять удержала его:
– Подожди! Для тебя я готова на всё. Даже вернуть ожерелье.
– Я не приму такой жертвы.
– Почему? Ведь я откажусь добровольно.
Синие глаза сверкнули гневом:
– Неужели я дал основания думать обо мне так?! Что я воспользуюсь твоей любовью, чтобы сохранить власть?!
Девушка улыбнулась сквозь слёзы:
– Наконец-то я вижу, как ты умеешь сердиться. Надо признаться, это подходит тебе больше, чем явно несвойственные смирение и покорность.
Она слушала, как удаляются, затихая, его шаги, а затем упала на скамью и разрыдалась.
***
– Что она ещё выкинула? – встревоженно спросил Дэрэк, едва в дверях обрисовался тёмный силуэт Джэда. – Чего она хотела?
– Ничего, – дёрнул плечом Дэйкен.
Он прошёл к окну, отвёл занавеску, уставился в серо-жёлтое тусклое нечто, открывшееся за ней, постоял так, опираясь локтями на подоконник, после чего порывисто обернулся и с нажимом произнёс, не то обращаясь к Дэрэку, не то рассуждая вслух:
– Насколько было бы проще, если б у Мэйлин родилась пара сыновей!
– Почему это? – удивился Дэриэн.
– Потому, что будущий король Саора видел бы во мне врага, друга, брата, соперника, Хранителя, но уж никак не… – Синеглазый оборвал себя и раздражённо прошёлся по комнате. – Как я объясню девушке, у которой только одно на уме, что она подвергается опасности, пытаясь отсрочить неизбежное?!
– Никак ты расстроен? – поразился юноша.
– Расстроен? Я вне себя от злости! – Дэйкен щелчком сотворил из воздуха копию вазы, что стояла на столе, и с размаху запустил ею в стену. Осколки веером брызнули в стороны и тут же исчезли, после чего Джэд, поостыв, рухнул в кресло.
– Ого! – присвистнул Дэрэк.