Когда барон принял душ и рабы растерли его полотенцами, Питер подумал, не попросить ли дополнительное вознаграждение за поимку Гарни. Ему уже гарантировали несколько месяцев жизни – это передышка, но ментату хотелось большего.
Рабы одели хозяина, привели его одежду в безупречный порядок, и в таком свежем виде барон снова предстал перед ментатом и племянником. Он покосился на чехол с инструментом в руках Питера.
– Возьми бализет с собой, пусть Холлик споет ради сохранения жизни.
– Но бализет сломан, – недовольно пробурчал Раббан.
– Это вы его сломали, – пробормотал Питер. – Он поврежден, но не уничтожен.
Барон рассмеялся.
– Какая разница, Питер? Моему племяннику медведь наступил на ухо.
Раббан грубо вырвал инструмент у ментата.
– Я заставлю великого Холлика унижаться и петь, унижаться и петь. Может, для начала я отрублю пальцы, которыми он перебирает струны, а потом заставлю петь на разные голоса.
– Да, да, делай, что угодно, это твоя награда, – сказал барон, повернулся к де Врие и покосился на трех рабов, помогавших ему одеваться. – Ах да, у меня есть подарок и для тебя, Питер. Я знаю, как ты обожаешь мокрые дела. Эти рабы твои, попрактикуйся на них, если хочешь.
Они с Раббаном ушли, оставив ментата наслаждаться призом. Де Врие достал стилет, который всегда носил с собой. Рабы изумленно открыли рты, когда барон, выходя, наглухо захлопнул дверь спортивного зала. Питер де Врие готовился сбросить с плеч груз напряжения.
Если оказываешься в змеином гнезде, то наилучший способ выжить – это стать змеей.
Герцог Лето чувствовал себя не на своем месте, как в Кайтэйне, куда он явился ради политики, но здесь его ожидала игра совсем иного рода, намного более опасная.
Пока Якссон Ару перевозил Лето с одного пересадочного пункта Гильдии на другой под прикрытием фальшивых удостоверений личности и проездных документов, Лето чувствовал себя заложником с повязкой на глазах. Он не имел ни малейшего представления, где они находились, но понимал, что, скорее всего, предводитель мятежников делал это умышленно.
В месте, которое предположительно являлось пунктом назначения, они покинули лайнер на борту небольшого частного судна без опознавательных знаков. По пути к планете Лето отметил, что в отличие от целой флотилии, покинувшей носитель над Иссимо III, здесь из чрева огромного корабля Гильдии отчалил только их челнок. Планета была маленькая и ничем не примечательная; на темной стороне Лето не увидел ни одного огонька, ни одного признака цивилизации. Челнок пролетел над освещенной стороной и начал снижаться над обширной степью, в которой там и сям были разбросаны озера и редкие гряды холмов.
– Это Носсус, – пояснил Якссон потеплевшим голосом. – Я не испытываю по нему ностальгии, как по Оторио, но пытаюсь сделать его местом, достойным гордости. Отсюда мы сможем достичь величия, Лето Атрейдес.
– Вы очень амбициозны, – заметил Лето.
Якссон улыбался, когда они пролетали над крестьянскими поселками, разбросанными по равнине. Он рассказал, что предки местных жителей прибыли на Носсус очень давно и утратили здесь всякую связь с Империей и с человеческой историей.
– Но если аборигены совершенно не интересуются политикой, то для членов Союза Благородных, собравшихся здесь, очень важны наши действия.
Суденышко наконец приземлилось между несколькими другими такими же корабликами посреди обширного поля неподалеку от большого еще не достроенного здания. Его возводили в замковом стиле, но с деревенским колоритом за счет использования очищенных от коры бревен. Во всем проступала грубоватая новизна, заменившая помпезную древнюю архитектуру. Часть дома уже закончили, осталось только достроить флигели.