– Сейчас… Надо разобраться. Здесь как бы по-немецки, но не совсем по-немецки… Написано немецкими буквами, а вот слова вроде как бы русские. Вот… Читаю: «Дуня, бах, точка, цифра тринадцать». Далее: «Биток, базар, точка, цифра пять, тире, цифра два». Все, больше ничего…
Ольхин молча взял лист бумаги и стал всматриваться в написанные на нем непонятные буквы, цифры и знаки.
– Действительно… – в раздумье произнес он. – Мыслю так: коль вся эта абракадабра написана на одном листе вместе с рапортом о группе «Вольф», то, стало быть, она имеет какое-то отношение к этой самой группе. Как ты думаешь? – Ольхин протянул документ Вашаломидзе.
– Думаю то же, что и ты, – сказал Гиви. – Не о тушенке же они писали!
– Что да, то да, – согласился Ольхин. – Не о тушенке, это уж точно.
– А можно мне! – по-ученически поднял руку Юлий.
– Говори, – невольно улыбнулся Ольхин.
– А может, это шифровка? – спросил переводчик.
– Шифровка? – удивились одновременно Ольхин и Вашаломидзе.
– Ну да. Шифровка. Мне уже приходилось сталкиваться с похожими документами, – пояснил Юлий. – Много их оставляют фашисты, когда уходят. Оно и понятно: при отступлении обо всем не упомнишь. И все с собой не заберешь. Они, значит, оставляют, а я читаю и перевожу. И вот на что я обратил внимание. Обычно вверху листа – сам документ, а внизу – сноски, пояснения и комментарии к нему. Наверно, таков у немцев порядок составления документации… И вот: некоторые приписки к основному документу оказывались шифровками. Может, и здесь то же самое?
– Интересно, – потер лоб Ольхин. – А может, ты заодно научился расшифровывать всю эту хиромантию?
– Ну, я не дешифровщик, – улыбнулся Юлий. – Но кое в чем поднаторел… Понимаете, когда через твои руки проходит такая уйма документов, то… Надеюсь, вы меня понимаете.
– Да, – коротко ответил Ольхин.
– Разрешите еще раз взглянуть на документик, – протянул руку младший лейтенант.
Он взял документ и стал его разглядывать. Ольхин и Вашаломидзе молча ждали.
– Знаете, – сказал наконец Юлий, – если это и шифровка, то очень примитивная.
– Тогда это не шифровка! – сказал Вашаломидзе. – Не надо считать немцев дураками! Зачем им под таким серьезным документом помещать шифровку, которую может легко разгадать любой человек? Так не бывает!
– Бывает, – возразил младший лейтенант. – Говорю же, я сталкивался с такими вещами! Понимаете, это не совсем шифровка в классическом ее понимании. Это, так сказать, шифровка для внутреннего употребления. Даже, скорее, не шифровка, а приписка в сокращенном виде.
– Это как? – не понял Ольхин.
– Очень просто, – пояснил Юлий. – Разумеется, я могу ошибаться, но все же думаю, что так оно и есть. Это не основной документ, а черновик. А на черновике, как известно, можно написать все, что угодно. И основное содержание документа, и, так сказать, заметки на полях, имеющие к основному документу какое-то отношение. Далее все просто. Черновик переписывается набело и уничтожается. Но в данном случае он почему-то не был уничтожен. То есть осталось и основное содержание документа, и заметки на полях. Такой-то черновик и попал нам в руки.