– Не надо никакого наблюдения, – не сразу ответил Завьялов.
– Это почему же так? – удивился Волошко.
– Думаю, что в наблюдении нет никакого проку, – сказал Завьялов. – Мне кажется, что этот Бильярдист, кем бы он ни был, сейчас далеко. И обратно в Симферополь не вернется.
– Ну, тогда дело становится совсем уж интересным, – в раздумье проговорил Волошко.
– Интересным, – согласился Завьялов. – И чем дальше, тем интереснее.
11
Тем временем Ольхин и Вашаломидзе разбирались в оставленных гестаповцами документах. Немецкого языка они не знали, поэтому полковник Колодезев выделил им в помощники переводчика – юношу в очках и с погонами младшего лейтенанта. Переводчика Гиви Вашаломидзе встретил с недоверием.
– Ты знаешь немецкий язык, да? – спросил он у юноши.
– Так точно, – ответил младший лейтенант. – Перед войной я окончил университет. Изучал романо-германскую филологию.
– Э, что за наука? – мрачно поинтересовался Гиви.
– Немецкий язык и немецкая литература, – пояснил юноша. – Ну, и другие языки романской группы. Которые похожи на немецкий.
– Зачем ты изучал такой язык, слушай! – энергично взмахнул рукой Гиви. – Для чего тебе знать такой плохой язык!
– Не такой уж он и плохой, – переводчик улыбнулся. – По-своему он даже красив. А уж литература – тем более.
– Слышал я их красивый язык на фронте! – Вашаломидзе скривился. – Слышать больше не могу!
– Ну, Шиллер и Гейне в этом никак не виноваты, – по-прежнему улыбаясь, сказал юноша. – Они не могли знать, во что превратится их страна.
– Кто такие? – недоверчиво спросил Гиви.
– Великие немецкие поэты, – пояснил младший лейтенант.
– Э! – недовольно произнес Гиви. – Все равно плохой язык.
– Плохих языков нет, – не согласился юноша. – Есть плохие люди, говорящие на таких языках.
– И все равно – не тому ты учился! – не мог успокоиться Гиви. – Лучше бы ты учил грузинский язык. Ай, какой красивый язык! Лучше и на свете нет!