Корин развернулась на стуле. Он сидел позади нее и чуть в стороне – ее бесило то, что она не видит, чем он занят. Хотя ей хотелось кричать, она старалась не слишком повышать голос. С ненормальными надо разговаривать тихо – она читала об этом в книге.
– Послушай, это зашло слишком далеко. Миссис Нельсон нужен доктор. – Немного умоляющих ноток не помешает. – Пожалуйста, Норман, отпусти нас, и мы забудем обо всем, что видели.
– Отпустить?
Настал черед Нормана смеяться над ней. Едва ли верховный демон сможет обеспечить ему большее удовольствие, чем это. Он смеялся над ней так, как всю его жизнь смеялись над ним. Хохот нарастал, а Корин съеживалась под его весом. Норман чувствовал, как смех эхом прокатывется по гримуару, как звук вибрирует внутри его самого, вплетается в пульсацию в голове.
– Норман!
Прозвучало не слишком громко, но достаточно, чтобы прервать смех.
Брови Нормана сошлись на переносице. Он уставился на женщину на полу. Он радовался тому, что она умрет. Она прогнала смех. Все еще хмурясь, он зажег свечи и выключил верхний свет. В воцарившемся полумраке Корин резко вдохнула, но даже это не улучшило его настроения. Только когда уголь занялся, а воздух в комнате стал сизым от дыма с приместью ладана, его лицо просветлело.
Оставалась всего одна вещь.
Когда Вики в очередной раз открыла глаза, она оказалась близка к панике как никогда в жизни.
Она видела пять мерцающих огоньков. Остальная комната, Корин, Норман исчезли. В воздухе витал тяжелый… странный запах, было трудно дышать.
Она попыталась двигаться, бороться, жить. Руки и ноги все еще были связаны. Это придало ей сил, сердце успокоилось, дыхание замедлилось. Если она связана, то еще не умерла. Пока что нет.
Огоньки – это свечи (что еще это может быть?), а воняет ладаном. Началось.
Она не видела, как подошел Норман, даже не поняла, что он там, пока парень не поправил очки у нее на носу. Его пальцы были теплыми. Норман с трудом сдвинул путы с левого запястья. Ей показалось, будто она различила тонкую полоску шрама, где Генри накануне пил кровь. Вики знала, что ей мерещится. При таком освещении в это время она бы не увидела, даже если бы ей отрубили руку полностью.
Она ощутила прикосновение холодного лезвия к коже – поцелуй стали вскрыл вену. Затем другую. В отличие от горизонтальных надрезов, которые они делали с Тони, Норман резал вертикально. Теплая жидкость собралась в основании ее ладони.
– Ты должна пережить призыв, – сообщил ей Норман, отодвигая ее руки от тела и превращая их в очередные символы вокруг пентаграммы. – Поэтому я вскрою только одно запястье. Не умирай слишком быстро.
Она услышала, как нож со стуком упал на пол рядом с ней, различила звук удаляющихся шагов.