Пятая колонна. Рассказы

Филип (холодно). Что ты говоришь?

Дороти. Да, дорогой. И если мне захотелось мехов, почему я должна без них обходиться? Кто-то же должен покупать эти лисьи шкурки. Иначе зачем их вообще продают – тем более всего по двадцать два доллара за штуку?

Филип. Изумительно. И сколько здесь шкурок?

Дороти. Примерно дюжина. Ну перестань, Филип.

Филип. Надо же, как можно на войне-то нажиться. Как ты провезла свои песеты?

Дороти. В жестянке из-под крема «Мум».

Филип. «Мум»? А, ну да. «Мум». Подходящее слово. И что, этот «Мум» перебил их запах?

Дороти. Не строй из себя ходячую честность, ты меня пугаешь.

Филип. Может, я и есть ходячая честность – в том, что касается экономики. Не думаю, что твой «Мум», или чем вы, дамочки, мажетесь – «Амолин», что ли? – отбелит следы черной биржи.

Дороти. Если будешь продолжать в том же духе, я тебя брошу!

Филип. Отлично!

Дороти направляется к выходу, но в дверях оборачивается и умоляюще произносит:

Дороти. Ну прекрати, пожалуйста. Будь умницей и порадуйся, что у меня такая красивая накидка. А знаешь, о чем я думала, когда ты пришел? О том, чем бы с тобой сейчас занимались в Париже.

Филип. В Париже?

Дороти. Теперь как раз начинает смеркаться, мы встречаемся в баре «Ритц», и на моих плечах – эта накидка. Я жду тебя. И вот появляешься ты – в двубортной шинели гвардейца, сидящей в обтяжку, в котелке и с тросточкой.

Филип. Ты опять начиталась этих американских журналов, «Эсквайр». Знаешь, их ведь не читают, там нужно только картинки рассматривать.

Дороти. Ты заказываешь виски с «Перье», а я – коктейль с шампанским.

Филип. Противно.

Дороти. Что?

Филип. Твои россказни. Убереги меня впредь от своих галлюцинаций, пожалуйста.