– Они, родимые, – сказал Богданов. – Значит, поступим так. Выдвигаемся ко взлетно-посадочной полосе. Добравшись до полосы, я, Дубко и Рябов разбегаемся в разные стороны и минируем полосу. Нужно постараться заложить хотя бы по одной мине. Лучше, конечно, по две, но тут уж как получится. Павленко с Муромцевым остаются нас прикрывать. Прижметесь к какой-нибудь стеночке, чтобы не торчать на виду, и глядите на все шесть сторон…
– На юг, на запад, на восток и на север, а еще – вверх и вглубь, – скупо улыбнулся Павленко. – Это – дело нам знакомое…
– Тем более, – сказал Богданов. – Заминировав полосу, вновь собираемся вместе. И по моей команде занимаем ключевые пункты. То есть диспетчерскую и пункт связи. Тут главное – действовать слаженно, чтобы они не опомнились. Ну и, конечно, на нашей стороне неожиданность. Остается распределить, кто какой объект будет отвоевывать.
Богданов окинул подчиненных критическим взглядом:
– Значит, так. Я и Рябов захватываем и выводим из строя радарную антенну. Дубко разбирается с диспетчерами в башне. Павленко и Муромцев берут под контроль пункт оповещения. Василий, тебе придется пообщаться с союзниками по общей связи. Выступишь, так сказать, с сольным номером на английском языке. Но только тогда, когда мы заминируем взлетно-посадочную полосу и захватим основные посты. Все должно быть вовремя. В общем, я дам команду по рации. Ну а что сказать, ты знаешь и без меня. Всем все понятно?
– В целом – да, – ответил за всех Дубко. – Что касается нюансов, хотелось бы услышать некоторые уточнения.
– Конечно, – кивнул Богданов. – Вот вам уточнения. Захватить основные здания аэродрома – это лишь половина дела. Другая половина – удержать их до прибытия наших войск. Вернее, до прибытия нашей авиации. Мы же понимаем, что господа союзники будут очень сильно огорчены нашим присутствием на аэродроме и потому захотят нас выкурить из захваченных пунктов управления аэродромом. Очень сильно захотят, просто до невозможности. И будут вежливо просить нас освободить помещения и убраться с аэродрома. К тому же их чуть-чуть больше, чем нас, так что сами понимаете – их просьбы будут очень настойчивыми. А мы – возьмем и не захотим покидать захваченные пункты. То есть проявим черную неблагодарность в ответ на их вежливые просьбы. И будем им хамить до тех пор, пока не прибудет наша авиация.
– Ну, обо всем этом можно было сказать проще и короче, – улыбнулся Павленко.
– И хотел бы, да нельзя, – улыбнулся в ответ Богданов. – Потому что иначе до вас не дойдет. А надо, чтобы дошло.
– Ну, тогда считай, что ты свою задачу выполнил! – решительно произнес Рябов. – Лично до меня – дошло.
– Есть еще один не вполне понятный нюансик, – сказал Павленко. – Через какое время должны прибыть наши истребители?
– Кажется, я уже говорил об этом, – припомнил Богданов.
– А ты скажи еще раз, – глянул на него Павленко. – Есть слова, которые не грех повторить дважды.
– В лучшем случае – через семь часов, – сказал Богданов. – Во всех других случаях – от семи часов до бесконечности.
– Только-то? – хмыкнул Дубко. – Так это же для нас пустяки! Бывало и покруче!
– Ну коли так, пойдем искать взлетно-посадочную полосу, – дал команду Богданов. – Шагаем открыто, не таясь. Изо всех сил делаем вид, что мы – здешние.
– Быть на виду – лучший способ маскировки, – сказал Дубко.
– А нахальство – второе счастье, – добавил Рябов. – Второй раз за сутки мне приходится говорить эту фразу.
– В таком случае говорят – дай бог не последний, – хмыкнул Дубко.
– Сплюнь! – замахал руками Рябов. – Хватит с нас и двух раз!