Мерида его не слушала. Быстро и ловко она расстегнула на Муромцеве одежду и озабоченно покачала головой.
– Что, все так плохо? – спросил он, наблюдая за выражением ее лица.
– Сколько вы намерены пробыть здесь? – вопросом на вопрос ответила Мерида.
– Пока не прибудут наши, – ответил Муромцев.
– Сколько? – повторила вопрос Мерида.
– Пять или шесть часов, – сказал Муромцев. – Может, семь…
Женщина ничего не сказала, даже выражение ее лица не поменялось. Она лишь поправила бинты на Муромцеве, привела в порядок его одежду, и все.
– Юра, – позвал Муромцев Павленко. – Что там видно?
– Пока ничего нового, – ответил Павленко. – Ты лежи…
– Лежу… – вздохнул Муромцев.
Но лежать без движения, да при этом еще и не разговаривать, Муромцеву было трудно. Он боялся, что опять потеряет сознание, и на этот раз, может статься, надолго. А этого никак нельзя было допустить. Потому что как же Павленко будет сражаться – один? Да к тому же не исключено, что американцы пожелают затеять с советскими спецназовцами еще какие-нибудь переговоры. А кто сможет им ответить, кроме него, Муромцева?
– Зачем ты это делаешь? – спросил он у Мериды.
– Что именно? – взглянула на него женщина.
– Перевязываешь меня, ухаживаешь…
– А ты не понимаешь?
– И понимаю, и не понимаю…
– Тогда отбрось то, чего не понимаешь, и думай о том, что понимаешь, – усмехнулась женщина. – И все будет просто.
– Вот как, – удивленно произнес Муромцев. – Тогда все будет просто. Действительно…
Минуты две он молчал, затем вновь задал Мериде вопрос:
– Зачем ты пошла в армию?