Другая страна

– О’кей, – согласилась она, – но только на одну рюмочку. Мне пора домой к Ричарду. – Последняя фраза заставила обеих расхохотаться. Пожалуй, впервые они вот так искренне смеялись наедине друг с другом, и Кэсс догадалась, что отношение Иды к ней изменилось к лучшему, когда она узнала о ее супружеской неверности. Наверное, в глазах Иды теперь, когда добродетель Кэсс была под сомнением, а положение шатким, она выглядела женщиной, с которой можно не соблюдать дистанцию. Этот внезапный заливистый смех слегка отдавал шантажом. Теперь Ида могла держаться с Кэсс свободнее, ведь общественное мнение, выйди правда наружу, судило бы Кэсс более строго, чем Иду. Ида не была белой, не была женой и матерью. Грехи Иды сочли бы простительными, в то время как поведению Кэсс оправдания в глазах света не было.

Ида сказала:

– Все мужчины – негодяи, правда, милочка? – Голос ее печально и устало дрожал. – Мне их никогда не понять, честное слово.

– А мне казалось, ты в них разбираешься куда лучше, чем я, – сказала Кэсс.

Ида улыбнулась.

– Это только видимость. Хотя, если мужчина тебе безразличен, все обстоит довольно просто. Почти все мужики, с которыми у меня что-то было, гроша ломаного не стоили. И мне всегда казалось, что других просто не бывает. – Она помолчала. Потом бросила взгляд на Кэсс, которая сидела неподвижно, опустив глаза. Такси подъезжало к Таймс-сквер. – Ты меня понимаешь?

– Даже не знаю, понимаю или нет, – сказала Кэсс. – Скорее, нет. Ведь у меня за всю жизнь было… только двое мужчин.

Ида недоверчиво взглянула на нее, скривив губы в насмешливой улыбке:

– Верится с трудом. Невозможно такое даже вообразить.

– Ну что тебе сказать. Я никогда не была особенно хорошенькой. Меня усиленно опекали. Кроме того… я рано вышла замуж. – Кэсс закурила и закинула ногу на ногу.

Ида бросила взгляд через стекло на освещенные улицы и толпящихся людей.

– Интересно, выйду ли я когда-нибудь замуж. Думаю, нет. За Вивальдо я не выйду никогда, а… – она нервно крутила колечко, – что ждет меня впереди – покрыто мраком. Но там вряд ли скрывается жених.

Кэсс помолчала, а потом спросила:

– А почему ты не хочешь выйти за Вивальдо? Разве ты не любишь его?

Ида ответила:

– Любовь находится по отношению к браку не в прямой зависимости, как считают. Не может она все изменить, как думают люди. Любовь бывает хуже занозы, бывает пыткой. – Она беспокойно заерзала на темном узком сиденье и снова посмотрела за стекло. – Конечно же, я люблю Вивальдо, он лучше всех, кого я знала. Ему подчас бывает несладко со мной. Но мне с собой не совладать. Выйти замуж за него было бы чистым безумием – гибелью для нас обоих.

– Но почему? – Кэсс помолчала, а потом спросила: – Неужели только потому, что он белый?..

– В каком-то смысле, – с трудом проговорила Ида, – именно поэтому. Тебе, наверное, это дико. Лично мне все равно, какого цвета у него кожа. Дело не в этом. – Она замолчала, пытаясь точнее сформулировать свою мысль. – Я знала только одного человека лучше Вивальдо, – это мой брат. Понимаешь, Вивальдо был его близким другом и не понимал, что Руфус гибнет. Меня не было рядом, но я знала!

– Почему ты думаешь, что Вивальдо этого не понимал? Ты несправедлива. А потом, разве ты, которая все знала, смогла чему-то помешать, остановить…

– Возможно, ничего нельзя уже было сделать – помочь ему, изменить события. Это я допускаю. Но знать вы должны были, знать, что происходит.