Нерассказанная сказка Шахерезады

22
18
20
22
24
26
28
30

– Он прав. И я был рядом. Ждал, когда ты прозреешь. Знакомая ситуация, не так ли?

Так. Поэтому она молчала.

– Он прислал тебя ко мне? – вкрадчиво спросил Жора. – Хочет узнать, что я намерен делать с наследством?

Мария отставила тарелку. Она не просто расхотела есть – находиться в этом месте. Ее раскрыли, и это уже неприятно. Хуже то, что она чувствует себя какой-то шестеркой.

– Передай Рыжову, он не получит ни квартиру, ни дачу. Я лучше продам свою недвижимость, перееду в ту, что досталась мне от Геннадия Ивановича, лишь бы показать Рыжовым дулю.

Последние слова Мария уже плохо слышала, потому что стремительно направлялась к выходу.

Глава 2

Она лежала на диване, закинув ноги на спинку, и играла на губной гармошке. Не той, что принадлежала Дэвиду, ее она берегла, как память. Для себя Карина купила другую. Того же производителя, похожую по форме, дизайну. Дэвид говорил, что такие дают лучший звук и идеально прячутся что в руку (гармошку он использовал как утяжелитель кулака во время драк), что в карман.

По квартире разнесся звонок. Отложив гармошку, Карина пошла открывать.

– Жора, что с тобой? – обеспокоенно спросила она, увидев на пороге очень бледного брата. – Тебе плохо?

– Нехорошо.

– Ноги болят?

Он мотнул головой и прошел в дом.

– Есть что выпить?

– Шампанское, – ей подарили его в качестве презента. Но повода выпить пока не находилось.

– А покрепче?

– Бабушкина настойка.

– Налей, пожалуйста, я пока в уборную схожу.

Карина очень удивилась, но возражать не стала. Бабушкина настойка была на чистом спирте. Травы и ягоды заливались им, чтобы получилось то, что она называла лекарством. Можно сказать, панацеей, потом что рекомендовалась она и при простуде, и при давлении, и при суставной боли. Взрослые ее принимали внутрь перед едой, залпом.

Детей ею натирали. Подросткам давали разбавленную облепиховым соком до двадцати градусов. Бабушка была заслуженным доктором СССР и с ней никто не спорил. Даже матери двенадцатилетних девочек, которые после лекарства становились пьяненькими.