Шерше ля фам

22
18
20
22
24
26
28
30

– Кто? – не понял Петр.

– Шмель такой, с белым хвостиком. Мы их в детстве голыми руками ловили, и они не кусались. А теперь кусаются. Все с ума посходили. Ладно… пошел я, короче.

– Давай. Сань, проводи его, а? Гурский поднялся, вышел в переднюю, проводил Алексея и запер за. Ним дверь.

– Андрей Иваныч! – крикнул из кухни Волков. – Ты там где?

– Да здесь я, – приглаживая бороду, вошел на кухню Андрей, – где мне, собственно, быть-то?

– Давай-ка по пивку, там коробка под столом.

– Ага… это с удовольствием. Саша, ты про телегонию выяснил?

– Херня это все. Человек не кенгуру.

– Сла-ава Тебе, Господи… – облегченно вздохнул Андрей Иваныч и наклонился за бутылкой пива.

– Сейчас, Сань, мозги немножко на место встанут, – Петр посмотрел на Гурского, – и поговорим. Был ты вчера у сестренки-то?

– И у одной, и у другой, – Александр закурил сигарету.

– Иди ты? И они обе тебя приняли?

– И беседовали весьма охотно. И коньяком угощали. Что одна, что другая. Только у старшей бодяга какая-то «левая», а у младшей ничего.

– И тебя, значит, тоже коньяком потчевала? А эксцессов потом не было?

– Я все ждал, надеялся, но… не выгорело.

– Нет, выходит дело, желания на тебя «компру» лепить.

– А куда эту «компру» потом девать? Ее же даже менты засмеют, если она к ним сунется, а мы им еще и твою кассету присовокупим, до кучи. Кто ж поверит, что ее чуть не по два раза на неделе изнасиловать пытаются, а она все это дело на пленку пишет. Она не дура.

– Кто?

– Ну, в смысле обе они. – Гурский потер ладонью лоб. – Какое-то странное ощущение меня преследует, но… ухватить никак не могу.

– А в чем дело?