– Ерунда, ничего там такого особенного нет. Прилип, наверно. – Она попыталась сдуть с лица непослушную прядь, встряхнула головой, и ее взметнувшиеся волосы коснулись лица Александра.
«Господи, как они с сестрой похожи, – невольно подумал он. – Мистика какая-то. Чего только в природе не бывает».
Наконец, они передвинули буфет, Гурский вернулся за стол, а Яна открыла холодильник и вынула початую бутылку коньяку.
– Так и быть, – взглянула на Адашева, поставила бутылку на стол, раскрыла створки буфета и, достав оттуда одну рюмку, поставила рядом с бутылкой,– заработали.
– Что ж я один-то? – Гурский взглянул на рюмку. – А вы?
– Я не пью.
– Совсем?
– Ну… практически.
– А что так?
– Вы наркотики употребляете?
– Нет, зачем же.
– Ну вот. А я не пью. И не курю. Не получаю от этого никакого удовольствия. Я от собственного здоровья получаю удовольствие, – сказала она и гибко потянулась.
«Ч-черт возьми, – Александр невольно скользнул глазами по линиям ее тела. – А где у нее, кстати, камера-то запрятана, на которой Петька погорел?»
– Да я ведь тоже, в общем-то, не пропойца, – пожал он плечами.
– Вот и выпейте.
Адашев-Гурский взял в руки рюмку, дунул в нее, посмотрел на свет и поставил на место:
– Ну… разве что попробовать.
Попрощавшись с Яной, Гурский вышел из ее дома и неторопливо направился в сторону улицы Школьной, на которой располагалась охраняемая автостоянка.
Он и сам толком не знал, зачем ему нужно было видеть машину Заславского, но тем не менее желание взглянуть на нее его не оставляло.
– Добрый день, – сказал Гурский, поднявшись по железным ступенькам лестницы будки охранника и склонившись к окошку.