Я подтянула ноги и положила щёку на колени.
— Кто мы, папа́?
— В старые времена нас называли рождёнными с пеленой. Если ребёнок рождался по ту сторону завесы, то обретал возможность заглянуть за пределы материального мира в мир духов. Сегодня это бабушкина сказка, но в нашей семье это происходит почти каждое поколение.
— Фрея тоже родилась за завесой?
— Да. И ей передалась способность Тилли к предвиденью. Она была необыкновенным ребёнком, как мне сказали.
Я посмотрела на него.
— Папа́, ты никогда не знал её?
Он посмотрел на кладбище, чтобы я не увидела пустоту в его глазах.
— Она была моей дочерью, моим единственным ребёнком, но я никогда не видел её живой.
Моё сердце забилось быстрее.
— Ты видел её призрак?
— Я видел её труп.
И от печали в его голосе у меня потекли жгучие слёзы по лицу.
Я достала сломанное крыло воробышка из кармана и отдала ему.
— Я нашла это в твоих вещах. Я не имела право его забирать.
Он взял этот кусочек фарфора и так крепко его сжимал, пока рассказывал мне свою историю. Он не получил ни единой весточки от Тилли, с тех пор как вернулся к моей матери. Он даже не знал о ребёнке, пока Тилли не позвонила однажды вечером семнадцать лет спустя после того, как он в последний раз видел её, и не рассказала ему правду, так что он стрелой бросился обратно в Эшер Фоллс, где узнал, что Фрея, его единственный ребёнок, убита.
— Тилли знала, кто её убил?
— Она никогда мне не говорила. Думаю, она боялась того, что я смогу сделать. Но у неё было видение, что её дочь умрёт. Вот что привело её к Фрее.
— Она нашла тело?
Он кивнул.