— Нет... нет, само собой, нет. — Я обрела самообладание и пожала плечами. — Как я могу быть против? Это общественное место. Вы имеете такое же право находиться здесь, как и я. Учитывая, что это кладбище вашей семьи.
Ангус просеменил к Тейну, и когда тот наклонился погладить пса, луч солнечного света упал на половину его лица, выделяя порез на левом виске.
— Что с вами произошло? — выпалила я.
Его глаза засияли, чуть потемнев.
— Чуть просчитался. Этого больше не повторится.
Мне смерть как хотелось узнать подробности этого просчёта, но что-то подсказывало, что больше информации я не получу. Также шестое чувство шептало, что в данном случае незнание может быть только во благо.
Он выпрямился и окинул взглядом кладбище.
— Я впервые здесь спустя много лет. Даже не знал, что оно так запущено. Некоторые памятники едва выглядывают из-под зарослей плюща и ежевики.
— Всё не так плохо, как кажется. Большая часть надгробий в хорошем состоянии, и я не нашла ни малейшего следа вандализма. Это обычно одна из самых больших проблем на старых кладбищах.
— Вандалов можно поймать. Время и забвение — более скрытные преступники.
Я посмотрела на него.
— В каком смысле?
Он пожал плечами.
— По моему мнению, уничтожить можно не только действием, но и равнодушием.
— Хотите сказать, что кладбище преднамеренно заброшено из-за неуважения?
— Я уже говорил на пароме. «Терновые врата» до сих пор вызывают сильные чувства. — Он говорил тихим тоном не столько из благоговения, как я подозревала, но по привычке и инстинкту. Это не место для резкого голоса. Его воспитали как внука, почитавшего семейное кладбище. — С годами кладбище стало символом всего, что город потерял из-за жадности Эшеров.
— Ваша семья не обеспечила кладбище смотрителем, когда право собственности перешло в другие руки?
Вспышка нетерпения указывала, что я не смогла понять даже базовые аспекты этой сделки.
— Это изничтожило бы цель щедрого жеста деда. Что хорошего в искуплении без жертвоприношения?
У меня сложилось впечатление, что такой чужачке как я никогда не понять все нюансы и тонкости «щедрого жеста» Пелла Эшера.