— Ну так чего вы хотите?
— Что вы мне можете сказать о Кэрол Брейтуэйт?
— Да толком ничего. Немногим больше, чем было в газете. А что? Вам она зачем?
— Я работаю на клиента, — сказал Джексон. — По-моему, он как-то связан с Кэрол Брейтуэйт.
— Как зовут?
— Боюсь, это конфиденциальная информация.
— Не смешите, вы же не священник. Не тайну исповеди разглашаете.
Джексон уперся:
— Был ваш репортаж в газете, а потом дело как будто испарилось. Вы тогда разговаривали с кем-нибудь, выяснили что-нибудь о Кэрол Брейтуэйт?
Она вопросительно глядела на уголек сигареты, словно ждала подсказки.
— Столько вопросов, и так давно дело было, — пробормотала она.
— Но вы ведь должны помнить, — сказал Джексон.
— Прямо-таки должна?
— Вы слышали имена Линды Паллистер или Трейси Уотерхаус? Тысяча девятьсот семьдесят пятый, соцработница и полицейский констебль? Звоночек не звонит? — (Что-то мелькнуло в глазах у Мэрилин Неттлз.) — Надин Макмастер? Доктор Иэн Уинфилд? Китти Уинфилд? — не отступал Джексон.
— Ради бога, слишком много имен! — огрызнулась она. — Я почти ничего не знаю. Меня, если можно так выразиться,
— Велели?
— Вот именно, велели. И мне тогда не показалось, что это пустые угрозы. Никаких статей, никаких репортажей о следствии, забудь, что все это было.
— То есть вам кто-то угрожал? Кто?
— Ой, опять имена, — отмахнулась Мэрилин Неттлз. — Вечно все хотят имен. Теперь уже не важно. Все равно мы почти все перемерли, даже те, что еще живы. — Она, похоже, отбыла в дебри собственного сознания. Потом возвратилась и пальцем постучала по рукописи на столе. — Я уехала в Лондон, хотела прорваться в крупную газету, ничего не вышло. В итоге вернулась сюда, пишу местные новости для «Уитби газетт» и эту ерунду, только чтоб на плаву удержаться.
— Ну, — сказал Джексон, — все мы оказываемся не там, где ожидали.