Учитель для ангела

— Как ни удивительно, но так и есть, — Вениамин смирился, что его вечно перебивают, и решил не обращать внимания на невежливого ученика, — наибольшая амплитуда спектра человеческого сознания лежит в астральной области, и пик приходится на эмоцию страсти, то есть на желание.

— Разве ты не замечала, что наши самые сильные желания очень часто сбываются? — ехидно поинтересовался Егор.

— А по-моему как раз наоборот, — Василиса скорчила упрямую физиономию, — если чего-то очень не хочешь, то оно обязательно случится. Закон бутерброда.

— Очень грамотное замечание, — Вениамин бросил на выскочку Егора насмешливый взгляд. — Эмоциональная окраска наших желаний не так уж важна, мироздание всё равно не воспринимает отрицаний, для него главное, чтобы была сформирована устойчивая астральная форма, а уж несёт ли она позитивную или негативную окраску — это дело десятое. Так что если не хочешь, чтобы что-то случилось, лучше просто забыть об этом. А вот если, наоборот, требуется материализовать какую-то мыслеформу, то нет ничего надёжнее, чем накачать её астральными вибрациями. Именно так поступают маги, искусственно вызывая у себя сильные эмоции. И тут уж в ход идут любые средства от молитвенного экстаза до человеческих жертвоприношений. Не удивительно, что люди относятся к магии с некоторой опаской, не так ли?

— Выходит, магические способности зависят от состояния тонких тел, — сделала поспешный вывод Василиса.

— Не только, — Вениамин хитро улыбнулся торопыге. — Для того, чтобы создать шедевр из кучки элементов лего, одного разнообразия недостаточно.

— Нужно ещё понимать, что ты делаешь, — догадалась Василиса.

— И неплохо бы ещё иметь некоторый навык обращения с лего, — Егор никак не мог позволить, чтобы обсуждение шло без него.

— Представь себе полугодовалого малыша, сидящего около кучи разноцветных деталек, — подсказал Вениамин. — Ну и много он там наконструирует? Может быть, и соединит между собой парочку элементов, да и то случайно. И дело не только в том, что малыш не знает, как обращаться с лего, у него вдобавок отсутствует намерение создать конкретную фигуру. Намерение, подкреплённое волей мага — это та самая волшебная палочка, с помощью которой в мире желания можно творить чудеса.

— И это самое намерение недостаточно просто один раз сформулировать, — Егор самодовольно усмехнулся, — нужно ещё научиться поддерживать устойчивость своей мыслеформы. Теперь понимаешь, зачем нужно учиться концентрации?

На этом триумфальном аккорде два ратава-корги благополучно свернули дискуссию и переключились на практику. В сущности, беспринципным экспериментаторам магические способности Василисы были до лампочки, им просто требовалось, чтобы она пребывала в состоянии осознанного транса, чтобы Егор мог незаметно подкачивать спектр вибраций её сознания в ментальной области. Всё остальное служило лишь ширмой, не позволявшей их лабораторной мышке понять, что на самом деле происходит. Сеанс насильственной возгонки тонких вибраций прошёл вполне штатно, Василиса больше не задавала вопросов о целесообразности медитативных практик, так что все остались довольны собой. И только в самом конце занятия Егор вдруг вспомнил, с чего началось обсуждение технических деталей работы магов, и осознал, что Василиса завела разговор с совершенно другой целью.

Несмотря на заверения Вена в полной бессмысленности сопротивления сценарию судьбы, она упорно продолжала искать спасения от напророченной ей жизненной катастрофы. Откуда могла взяться подобная упёртость, Егор понять был не в состоянии, тем более, что Василиса ведь даже не понимала природы грозящей ей опасности. Ну откуда ей было знать, что источником угрозы были те самые махинаторы, к которым она обратилась за помощью? Егор прикинул эту ситуацию на себя и сразу осознал её абсурдность. Какой смысл бегать от молнии, если не знаешь, куда она ударит? Но Василиса отчего-то не оставляла своих попыток изменить будущее. Не было ли это свидетельством того, что она уже знала, что ей грозит? Сие умозаключение показалось Егору пугающим, и он решил прояснить ситуацию.

— Василиса, меня не оставляет чувство, что ты у нас провидица, — обратить серьёзный вопрос в шутку показалось ему верным подходом, чтобы разговорит скрытную женщину, — такое ощущение, что ты уже знаешь, какое конкретно событие принесёт тебе «башня». Но ведь ты не можешь этого знать, правда? Расслабься, может быть, тебе даже понравится.

— Не понравится, — пробурчала под нос Василиса, — я это самое события чуть ли не каждую ночь теперь вижу во сне.

— Вот это да, — Егор даже не ожидал, что его тактика принесёт такие плоды. — А что ты видишь, если не секрет?

Василиса тяжко вздохнула и принялась рассказывать свой сон. Оба ратава-корги, затаив дыхание, слушали её рассказ, поскольку ожидали совсем другую картинку персонального апокалипсиса Василисы. По сравнению с тем, какую судьбу они уготовили для своей подопытной мышки, история с сердцем в шкатулке выглядела безобидной лубочной сказочкой. Но Василисе этот детский ужастик почему-то казался настоящей трагедией, и причина сего феномена вскоре прояснилась.

— Понимаете, это же моё сердце, — заключила рассказчица, — Кто-то вырежет сердце из моей груди.

— Да с чего ты это взяла? — удивился Егор. — Ты же смотришь на эту сцену как бы глазами той женщины с перстнем. Вряд ли она смогла бы открыть шкатулку, если бы в её груди уже не было сердца.

— Трудно судить наверняка, — Вениамин задумчиво покачал головой, — фрагмент уж больно короткий. Я бы посоветовал его удлинить.

— Это как? — у Василисы от такого предложения натурально отвисла челюсть. — Разве можно сделать сон более длинным?