Учитель для ангела

— Управлять сновидением совсем не сложно, — заверил её великий маг, — я покажу тебе парочку техник, и ты без труда решишь эту проблему.

Обещанные техники действительно оказались довольно простыми, так что уже через десять дней Василиса смогла воплотить в реальность свой план по удлинению сна со шкатулкой. Вот только лучше бы она этого не делала, сон не принёс ей ожидаемой определённости, напротив, он запутал её ещё больше. А если уж совсем честно, то новые детали оказались настолько зловещими, что лучше было в эту мистическую область даже не соваться. Для начала, удлинение фрагмента сна произошло в основном за счёт смещения его начала на более ранний момент, а окончание лишь чуть-чуть продвинулось по временной шкале, так что выяснить, чем всё закончилось, Василисе так и не удалось. На этот раз сон начался с мужского голоса, идущего из-за спины той женщины, которая открывала шкатулку.

— Надеюсь, мой подарок придётся Вам по вкусу, тётушка, — проворковал невидимый мужчина. — Поверьте, я потратил много сил, чтобы его изготовить.

Было очевидно, что этот мужик просто издевается над бедняжкой, ведь он точно знал, что она обнаружит в шкатулке. Не подозревающая подвоха женщина открыла шкатулку и едва сумела удержаться на ногах. Картинка перед глазами Василисы качнулась и даже на какой-то миг расплылась, видимо, несчастная была на грани обморока.

— Так вот почему я не вижу окончания этой сцены, — догадалась сновидица, — тётушка, чьими глазами я смотрю, просто потеряла сознание.

Как обычно, скоропалительный вывод Василисы оказался ошибочным. Картинка снова сфокусировалась, и тётушка к ужасу наблюдательницы положила свою ладонь на кровоточащее сердце. А потом Василиса услышала её голос.

— Вы напрасно утруждали себя, милорд, — произнесла та, с трудом сдерживая рыдания, — его сердце и так всегда принадлежало мне.

Вынырнув из кошмара, Василиса долго не могла прийти в себя. Её натурально трясло, а конечности сделались совсем ледяными. Так уж случилось, что в ту ночь Германа в её постели не было, а потому некому было утешить и согреть испуганную женщину. Впрочем, это было даже к лучшему, потому что Василиса узнала голос мужчины из сна, и этот голос принадлежал как раз её таинственному любовнику. Разумеется, стопроцентной гарантии она дать не могла, всё-таки это был всего лишь сон, но оказаться сейчас рядом с Германом Василиса не хотела бы. Она и раньше испытывала по отношению к нему некоторое недоверие, чувствовала, что не случайно этот странный тип появился в её жизни, а сон превратил это недоверие в уверенность, что от Германа исходит угроза.

Впрочем, не всё было так плохо, в ночном кошмаре содержалась и позитивная новость. Судя по всему, лишиться своего сердца предстояло вовсе не Василисе, а кому-то другому, кто был ей дорог. Что ж, Варенька и не утверждала, что аркан «башня» безальтернативно сулит физическую гибель, она сказала лишь, что разрушению подвергнутся иллюзии, лежащие в основании Василисиных представлений о жизни. В сущности, расставание с иллюзиями вовсе не представлялось Василисе такой уж трагедией. Ну вот узнала она, что не является человеком, и что? Разве это сломало ей жизнь? Наоборот, даже прикольно, что у тебя появился ещё один дом. А вот потеря любимого человека — это действительно трагедия. Отчего-то при одной только мысли о такой потере у Василисы внутри всё сжалось, и сердце, пропустив пару тактов, понеслось вскачь.

— Да что это со мной? — возмутилась она, едва переводя дыхание от внезапной и ничем не спровоцированной тахикардии. — Я ведь даже не знаю, о каком человеке идёт речь. Откуда такая паника?

И тут ей на ум снова пришла сцена на безлюдной зимней улице, когда перед ней вдруг появился мужик в развевающемся плаще. Между этой сценой и сном напрочь отсутствовала связь, но картинка продолжала упорно маячить перед глазами Василисы, вызывая то самое необъяснимое состояние паники.

— А ведь я запаниковала вовсе не оттого, что ожидала агрессии с его стороны, — наконец догадалась она, — я вообще испугалась не его, а самой себя.

Да, тут интуиция Василису не подвела. Случается, что мы подсознательно проецируем прошлый опыт на пока не случившиеся события и заранее предчувствуем, чем всё закончится. Мы как бы программируем самих себя на определённые действия, хотя и осознаём, что они принесут нам только боль и страдания. Попавшись в ловушку прошлого опыта, не так-то просто заставить себя пойти иным, пока незнакомым путём, и мы буквально физически ощущаем, как нас затягивает в этот губительный водоворот, вот отсюда и возникает страх.

Самой большой загадкой паники Василисы было даже не то, что она предчувствовала трагичный конец той случайной встречи на пустынной улице, а то, что для этих предчувствий напрочь отсутствовало хоть какое-то основание. Ну не было в её жизни никаких катастроф, связанных с противоположным полом, не довелось ей влюбиться по уши, так, чтобы полностью раствориться в любимом человеке. Она даже представить не могла, как такое возможно, чтобы расставание с мужчиной стало трагедией. Тем не менее тот незнакомец отчего-то намертво связался в её сознании с душевными муками, с болью и страданием, и Василисе совершенно не хотелось, чтобы эти предчувствия обрели плоть в реальности. Она больше не сомневалась, что он каким-то образом связан с её сном, но понять эту причинно-следственную связь так и смогла.

Глава 18

Ворот противно заскрипел, наматывая ржавую цепь подъёмного механизма решётки замковых ворот. Ничего благозвучного в этом звуке не было от слова совсем, но на лице Врана появилась блаженная улыбка, как будто он услышал райскую музыку. Собственно, ничего удивительного в этом не было, весь последний день он только и думал о том, как вернётся из очередного рейда и наконец обнимет любимую жену. Со дня их венчания прошло уже несколько месяцев, но Вран по-прежнему воспринимал каждый час, проведённый рядом с Эвианой, как награду. К своим обязанностям стража, требовавшим регулярных отлучек по делам спасательной службы, он теперь относился не иначе как к неизбежному злу, с которым приходилось мириться только потому, что иначе могут отозвать из подшефной локации.

Последняя поездка, к счастью, оказалась совсем непродолжительной, всего пять дней, но Вран всё равно соскучился по своей любимой Эве так, что все внутренности сводило от нетерпения. Прямо перед воротами он всё-таки не сдержался и дал шпоры коню, обогнав свой отряд на десяток шагов. Наверное, будь Вран в нормальном уравновешенном состоянии, то сразу обратил бы внимание на то, что никто из слуг не бросился к своему господину, чтобы взять его коня под уздцы, но в тот момент ему было плевать на нерадивость замковой челяди, его сердце буквально выпрыгивало из груди, летя навстречу блаженству, которое сулила встреча с любимой женщиной.

Когда немного отставший эскорт лорда миновал замковые ворота, Вран уже успел вылететь на середину двора и даже высвободить ноги из стремян, но покинуть опостылевшее седло ему так и не дали. Запорная решётка со смачным чавканьем рухнула вниз, отрезая отряду конников путь к отступлению, и тут же по всему периметру двора на замковых стенах выросли фигуры стрелков со взведёнными арбалетами. Как не трудно догадаться, направлено их оружие было на хозяина замка и его гвардейцев. Шок от внезапного нападения был недолгим. Стоило Врану рассмотреть герб на груди ближайшего стрелка, как всё сразу стало ясно — это отец Эвианы явился выручать свою дочурку из лап коварного похитителя. Неясно было другое — как он вообще узнал, где её искать. Женщина уже целый год жила в замке лорда Гилмора, но до сих пор никого, кроме Ро, даже не интересовало, кто она такая.

В первый момент Вран даже обрадовался, что замок захватили не разбойники, а герцогское войско, однако радость его очень быстро скукожилась, когда он увидел командира этого войска. Ро, тоже разодетый в цвета герцога, вышел на середину двора и помахал пойманному в ловушку лорду, как бы приглашая его на переговоры. Ситуация стала стремительно проясняться. Разумеется, кастрированный ратава-корги просто по определению не мог смириться с унижением и затаил обиду. Впрочем, самоуверенного стража это нисколько не беспокоило, поскольку у Ро не имелось средств, чтобы отомстить обидчику. Что ж, посыл был верный, вот только выводы из него Вран сделал ошибочные, решив, что ему ничего не грозит. Да, недооценил он изобретательности своего соотечественника, который, не имея собственных средств для нападения, тупо воспользовался чужими.

Неясно, чего уж он там наплёл томящемуся в печали отцу сбежавшей принцесски, чтобы заполучить под своё командование такой нехилый отряд профессиональных бойцов, но вряд ли правду. Скорей всего, рассказал ему душещипательную историю про то, как старый развратник, прикидывающийся отшельником, изнасиловал случайно забредшую на его территорию невинную девицу, а когда узнал, кто она такая, затащил под венец в надежде пощипать мошну её богатенького папочки. Вран невольно восхитился наглости и бесстрашию ратава-корги, ведь раскрыть его враньё было легче лёгкого. Один разговор папочки с дочкой, и этого безбашенного авантюриста тупо подвесят за яйца. Нет, за яйца уже не подвесят, поскольку их нет в наличие, но в теле человека имеется много других частей, лишиться которых будет весьма неприятно.