Учитель для ангела

— У меня всё равно нет будущего, — Вран опустил взгляд в пол, чтобы скрыть боль, которую вызвало у него упоминание о предстоящем испытании. При всём том, что глава погибшего клана даже на секунду не усомнился в решимости следовать своим обетам, перспектива добровольного развоплощения всё же казалась ему ужасающей, почти неприемлемой. Для Врана несомненно было бы предпочтительней, чтобы в небытие его отправили враги. — А вдруг мне удастся помочь моим бывшим коллегам разобраться с их проблемами? — он горько улыбнулся, представляя, как эти самые коллеги воспримут предложение о помощи от того, кого они обрекли на развоплощение. — А даже если и не удастся, так я хотя бы попытаюсь закончить прерванную миссию Ставрати.

Игнорируя недоумённый взгляд Фараса, Вран решительно поднялся и направился к двери. Никто не преградил ему дорогу, стражники покорно отступали в сторону при его приближении, и только на выходе из здания Врану встретились трое ратава-корги, в которых он узнал участников давешнего совещания, закончившегося его личной трагедией.

— Прости нас, Ставрат, — с придыханием произнёс старший, и все трое сокрушённо опустили головы, — мы вовсе не хотели тебя погубить.

— Но тебе вовсе не обязательно уходить за своим кланом, — встрял его коллега, — доступ к памяти легко заблокировать. Если позволишь, мы всё исправим.

— Не позволю, — Вран решительно отодвинул со своей дороги доброхотов, — для меня воспоминания имеют непреходящую ценность.

— Ценнее твоего существования? — удивился старший.

— Гораздо ценнее, — Вран криво усмехнулся и покинул здание, которое когда-то возвёл для своего клана и которое превратилось для Ставрати в смертельную ловушку.

Глава 30

Чего мы хотим от жизни? Ответить на это вопрос несложно, и большинство скажет, что желает, чтобы жизнь приносила побольше радостей и доставляла поменьше огорчений. Остаётся только выяснить, что же на самом деле приносит нам настоящую радость, и дело в шляпе. Давайте оставим в стороне кратковременный выброс эндорфинов, связанный с едой, выпивкой или сексом, и поговорим о тех случаях, когда ощущение удовлетворённости жизнью не обусловлено физиологией, а достигается в результате наших осознанных действий. Возможно, вы со мной не согласитесь, но мои наблюдения однозначно свидетельствуют, что жизненные ништяки только тогда по-настоящему радуют наши сердца, когда они приходят к нам в виде награды, причём награды заслуженной. Ни одна халява не может по своему эффекту на нашу психику сравниться с призом за проявленные упорство и волю.

Именно такого заветного приза и ждала Василиса от ритуального разрушения шкатулки, олицетворявшей её подсознательные страхи. И не нужно стебаться над трепетной барышней, якобы падающей в обморок при виде таракана у себя на кухне. Для Василисы встретиться со своим иррациональным страхом лицом к лицу было так же тяжело, как броситься на танк с гранатой. В обоих случаях речь шла о подавлении инстинкта самосохранения. Нужно признать, что отчаянный шаг, на который подтолкнул её Герман, таки принёс свои плоды, тот страх, что изматывал несчастную женщину в последнее время, растаял как мартовский снег. Однако заветного приза в виде душевного покоя Василиса так и не получила, напротив, когда защитная скорлупа, в которой она пряталась от жизни, дала трещину, и узница выпорхнула на свободу как бабочка из кокона, к ней пришло отчётливое понимание, что в этой самой жизни на долю бабочек, оказывается, не отпущено ни грамма счастья.

Впрочем, обманулась со своими ожиданиями не только Василиса, эффект от её освобождения оказался прямо противоположным тому, на который рассчитывал и Герман. Выбравшись из своей защитной скорлупы, затворница открыла для себя одну простую, но непреложную истину, которая поставила большой жирный крест на планах Германа в отношении своей любовницы. Все эти комфортные и ни к чему не обязывающие отношения с мужчинами, которые раньше вполне устраивали Василису, теперь показались ей просто никчёмной обузой, на которую жаль тратить время. При всём том, что Герман ей даже нравился, Василиса вдруг поняла, что он никогда не сможет удовлетворить внезапно проснувшееся в её сердце желание любить. И дело было даже не в том, что она сомневалась в способности своего любовника испытывать высокие чувства, просто оказалось, что, пока Василиса фрустрировала на тему борьбы со страхом быть собой, её сердце исподтишка уже сделало свой выбор.

Увы, этот выбор никак не мог закончиться счастливой развязкой просто потому, что её избранник не отвечал Василисе взаимностью. Даже тот факт, что в ней жило сознание женщины, которую Вран когда-то любил больше жизни, ничего не менял в этом печальном раскладе. Хуже того, оказалось, что любимый мужчина был готов уничтожить это самое сознание. Вот такого Василиса уже совсем не могла понять, а потому в порыве самобичевания тут же решила, что Вран счёл новое воплощение своей бывшей возлюбленной недостойным того, чтобы обладать этим божественным даром. Верить в подобное не хотелось, и Василиса принялась искать иные, менее болезненные для её самолюбия причины предательства Врана.

Что ж, в умении работать с фактологией специалисту по старинным рукописям трудно было отказать, а противоречия в поведении предателя даже не нужно было раскапывать, поскольку они лежали на поверхности. Ну правда, зачем нужно было похищать намеченную подлыми экспериментаторами жертву, если сталкер планировал сам поучаствовать в эксперименте? Значит, не планировал, но обстоятельства сложились так, что другого выхода ему не оставили. Так что же заставило Врана пожертвовать той, кого он изначально пытался спасти? Ответ на этот вопрос мог дать только маг Вениамин, который на поверку оказался руководителем проекта ратава-корги, а потому у Василисы не осталось иного выбора, кроме как вытрясти этот ответ из коварного манипулятора.

План, конечно, был хорош, вот только его осуществление требовало от неё ещё одного подвига на поле битвы с инстинктом самосохранения. Воспоминания о подвале, где Василиса прощалась со своим существованием, оставили в её душе незажившую пока рану, и если бы ни крайняя нужда, то она обходила бы магическую школу Вениамина десятой стороной. К сожалению, жизнь не оставила Василисе других вариантов получить ответы на мучившие её вопросы, но это вовсе не означало, что она готова была броситься в схватку с отчаянием берсерка. Свой визит к потенциальному информатору Василиса продумала до мелочей, подстраховавшись на случай ещё одного нападения. И речь шла вовсе не об оружии, которого у неё отродясь не водилось, в данном случае шантаж был гораздо эффективней.

Нужно сказать, что по случайному стечению обстоятельств Василиса выбрала очень удачное время для визита в школу магии. После провала своего эксперимента фальшивый маг пребывал в таком душевном раздрае, что его можно было брать голыми руками. Хрупкое здание надежды, выстроенное отчаянным экспериментатором на зыбкой почве непроверенных предположений, рухнуло и рассыпалось в пыль, похоронив под собой строителя. Хуже всего было то, что альтернативных вариантов спасения зависших в Игре игроков у Вена не имелось, и он словно бы оказался в той точке, с которой начал свой путь. Триста лет исследований и экспериментов закончились нулевым результатом.

Никто из его коллег не мог понять той одержимости, с которой Вен пахал как подорванный, покидая мир Игры только для того, чтобы восстановить свои когнитивные функции. Его считали чудиком, двинутым на почве каких-то скрытых комплексов, но никто даже представить не мог, какой была истинная причина столь бескомпромиссной самоотдачи. И не удивительно, кому же могло бы прийти в голову, что этим героем трудовых будней движет чувство вины? А между тем это чувство не раз уже вкладывало в руку Вена пистолет с одной единственной пулей, которая, словно волшебный ключик, должна была открыть бедняге путь к вечному забвению. И только надежда когда-нибудь освободить узников Игры останавливала палец, лежавший на курке.

Вен, конечно, не обладал способностями сталкера, но осознанности на то, чтобы, вместо перевоплощения, ломануться к барьеру у него бы точно хватило. На самом деле перевоплощения Вен боялся даже больше, чем ухода в небытие, поскольку оно было связано с риском утраты какой-то части воспоминаний. Разумеется, единичное перевоплощение не могло бы полностью стереть его память, но для Вена важна была каждая, даже самая мелкая крупица обретённых знаний, а потому угрозу Ро он воспринял со всей серьёзностью. По хорошему, провалившемуся экспериментатору следовало бы вернуться на базу ратава-корги и немного отдохнуть, но для этого ему нужно было положиться на сталкера, встречаться с которым Вену категорически не хотелось.

Когда дверь его кабинета приоткрылась, Вен подскочил как ошпаренный, поскольку решил, что Ро всё-таки решил сыграть роль посланца судьбы и отправить своего коллегу на заслуженный отдых только не в Аэрию, а на тот свет. Что ж, волновался он не напрасно, судьба оказалась той ещё чертовкой, вот только вместо своего посланца, она отправила к Вену ещё более опасного персонажа. Сказать, что он не ожидал прихода своей лабораторной мышки, было бы явным преуменьшением, Вен был настолько ошарашен, что в первый момент буквально впал в ступор. Однако инстинкт самосохранения быстренько вернул его на грешную землю. Ро мог войти через эту дверь в любую минуту, и предсказать его реакцию на присутствие Василисы в магической школе было совсем нетрудно.

— Тебе нельзя тут находиться, — с ходу выпалил Вен, едва дверь за незваной посетительницей закрылась, — Ро меня пристрелит, разве ты не слышала?

— Так его настоящее имя Ро? — Василиса состроила наивную мордочку и удивлённо захлопала ресницами. — А как Ваше?