Для трех часов ночи мисс Баннерман выглядела на удивление свежо. Пожалуй, более подходящим словом будет «жизнерадостно». Ее волосы были идеально уложены, как будто она только что вышла из парикмахерской, и от нее пахло лилиями. Она очень напоминала мне юную хористку Одри Хепберн, на которую как-то раз обратила мое внимание тетушка Фелисити в один из наших редких визитов в театр в Вест-Энде.
«Я знала ее в прежней жизни», — прошептала моя тетушка.
«Не думала, что вы верите в реинкарнацию, тетушка Фелисити», — заметила Фели.
«Не верю, — отрезала та. — Ш-ш-ш!»
… — Доброе утро, Флавия, — радостно приветствовала меня мисс Баннерман. — Добро пожаловать на мою кухоньку. Желаешь чашку чаю?
— Да, пожалуйста, — ответила я, немного волнуясь.
До сих пор на чай меня приглашала только Антигона Хьюитт, которая теперь, не исключено, потеряна для меня навеки, и все по моей вине. Она даже не пришла попрощаться со мной, а я так отчаянно надеялась на это.
Может, она не знала, что я уезжаю. Неужели муж не сказал ей? Хотя он сам мог не знать, что меня изгнали. Я могу умереть в глубокой старости, так и не узнав истину.
Все эти мысли проносились в моей голове, пока чай настаивался и молчание затягивалось.
— Ты кажешься очень задумчивой, — заметила мисс Баннерман.
— Да, — признала я. — Вспоминала дом.
— Иногда я тоже это делаю, — сказала она. — Это не всегда так приятно, как кажется, не так ли? А теперь, пожалуй, приступим к делу?
Поначалу я немного стеснялась электронного микроскопа и даже не очень хотела к нему прикасаться, но когда мисс Баннерман поместила на экран под рентгеновские лучи лапки вши, увеличившиеся почти в шестьдесят тысяч раз, мои почтительные пальцы устремились повсюду, лаская этот прибор, словно домашнего питомца. И дикие лошади не могли бы оттащить меня от него.
— Первый электронный микроскоп в Северной Америке создали несколько студентов недалеко отсюда, в университете Торонто, — сказала она. — Еще до твоего рождения. То, что мы сейчас наблюдаем, — лапка разновидности вши под названием
— Убитого? — переспросила я.
Какое особенное чувство — сидеть в запертой комнате посреди ночи и изучать микроскоп в обществе женщины, которую судили за убийство. Я и не думала, что эта тема так быстро и легко всплывет.
— Да, убитого, — подтвердила она. — Время от времени я оказываю помощь полиции, чтобы не терять форму. Хотя я зарабатываю себе на хлеб преподаванием химии, моя специальность на самом деле — энтомолог.
Правда, я понятия не имела, кто такой энтомолог, но на моем лице выразилось восхищение.
— Насекомые, — пояснила она, — жуки, пауки, многоножки, черви. Я специализируюсь на области, в которой они могут быть полезны для криминального расследования. Довольно новая сфера и в то же время довольно старая. Тебе разве не надо записывать?
Я была так заворожена, что могла только слушать, открыв рот.