И тут она, как безумная, припала к Уленшпигелю и, рыдая, покрыла поцелуями и омочила слезами его тело.
Бургомистр, старшины и крестьянин преисполнились к ней сострадания, а священник с восторгом повторял:
— Слава Богу! Великий гёз умер!
Крестьянин вырыл могилу, положил туда Уленшпигеля и засыпал песком.
А священник стал читать над могилой заупокойную молитву. Все опустились на колени.
Неожиданно песок зашевелился, и из него, чихая и мотая головой, вылез Уленшпигель и схватил священника за горло.
— Инквизитор! — крикнул он. — Ты живьем закопал меня в землю, когда я спал. Где Неле? Ты и ее закопал? Кто ты такой?
— Боже праведный! Великий гёз воскрес! — возопил священник и пустился бежать, как заяц.
Неле приблизилась к Уленшпигелю.
— Поцелуй меня, моя ненаглядная! — сказал он.
Затем он посмотрел вокруг: крестьянин и псаломщик, побросав лопату, свечи и зонтик, улепетнули вслед за священником, а бургомистр и старшины, заткнув от страха уши, охали, лежа на траве.
Уленшпигель подошел и встряхнул их.
— Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей матери Фландрии, и Неле, сердце ее! — сказал он. — Фландрия тоже может уснуть, но умереть она никогда не умрет! Пойдем, Неле!
И он ушел с Неле, распевая десятую свою песенку, но когда он спел последнюю — этого не знает никто.
1
2
3