Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке

А Неле и Уленшпигель плакали. А Уленшпигелю надо было продолжать страннический свой путь.

41

Некоторое время спустя странник наш поступил на службу к некоему Иосту по прозвищу Kwaebakker, то есть «сердитый булочник» — такая у него была злющая рожа. Kwaebakker выдал ему на неделю три черствых хлебца, а для спанья отвел место на чердаке, где и лило и дуло на совесть.

В отместку за дурное обхождение Уленшпигель шутил с ним всевозможные шутки и, между прочим, сыграл такую… Кто задумал печь хлеб спозаранку, тот просеивает муку ночью. И вот однажды, лунной ночью, Уленшпигель попросил свечу, чтобы было виднее, но хозяин ему на это сказал:

— Просеивай там, где луна светит.

Уленшпигель стал послушно сыпать муку на землю — там, куда падал лунный свет.

Утром Kwaebakker пришел посмотреть работу Уленшпигеля и, увидев, что тот все еще просеивает, спросил:

— Ты зачем муку наземь сыплешь? Или она теперь нипочем?

— Я исполнил ваше приказание — просеивал муку там, где луна светит, — отвечал Уленшпигель.

— Осел ты этакий! — вскричал булочник. — Через сито надо было просеивать!

— Я думал, что луна — это новоизобретенное сито, — сказал Уленшпигель. — Впрочем, беда невелика, я сейчас соберу муку.

— Да ведь уж поздно месить тесто и печь хлеб, — возразил Kwaebakker.

— Baes^[68] , у твоего соседа, у мельника, есть готовое тесто. Давай я сбегаю? — предложил Уленшпигель.

— Иди на виселицу, — огрызнулся Kwaebakker, — может, там что-нибудь найдешь.

— Сейчас, baes, — молвил Уленшпигель.

С этими словами он побежал на Поле виселиц, нашел там высохшую руку преступника и принес ее Kwaebakker’у.

— Эта рука заколдованная, — объявил он, — кто ее с собой носит, тот для всех становится невидимкой. Хочешь спрятать свой дурной нрав?

— Я пожалуюсь на тебя в общину, — сказал Kwaebakker, — там ты увидишь, что значит не слушаться хозяина.

Стоя вместе с Уленшпигелем перед бургомистром и собираясь развернуть бесконечный свиток злодеяний своего работника, Kwaebakker вдруг заметил, что тот изо всех сил пялит на него глаза. Это его так взбесило, что он прервал свою жалобу и крикнул:

— Что еще?