Девочки из кошмаров

Джек какое-то время вглядывался в лица игроков. Его руки сильно дрожали.

– Карлтон Куигли. Баки Дженкинс. Лерой Фромм. – Он поднял глаза на ребят. Его голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. – Бриллиантовые звёзды. Папа их обожал. Он часто брал меня с собой на матчи в Бостон. Я видел вживую, как они играли. Эти карточки очень много для него значили. Он так ими гордился. Я сразу их узнал. Спасибо, что вернули мне их.

– Пожалуйста, – едва слышно ответила Эбигейл.

Нескрываемая радость Джека при виде карточек снова успокоила Тимоти. Старик выглядел по-настоящему счастливым. Тимоти тоже поднялся и сказал:

– Карточки были внутри рамки, за которой скрывался встроенный в книжный стеллаж сейф. Гэвин сказал, он заперт.

Джек улыбнулся.

– Он был заперт, но лишь до моего прихода.

Эбигейл растерянно глянула на Тимоти.

– Это не просто карточки. Они – подсказка, которую много лет назад оставил мне отец. У меня ушла целая вечность, чтобы её разгадать. Они очень вовремя нашли этот кабинет. Я и не знал о его существовании, пока не прочёл о нём в газете. Жаль, что он так долго простоял замурованным. Столько времени потеряно.

– Подсказка? – не понял Тимоти. – Что за подсказка?

– Стоило мне увидеть рамку, как я всё понял. У каждого игрока на куртке номер. Первая, вторая и третья базы. Дженкинс, Куигли, Фромм. Комбинация к замку.

Тимоти постарался не показать своего волнения.

– Так сейф не был пустым?

– Мой адвокат, узнай он об этом, прибил бы меня за эти слова, но… почему-то мне кажется, что вы двое умеете хранить секреты. Я прав? – шёпотом спросил Джек. Тимоти и Эбигейл решительно кивнули. – Там лежал дневник моего отца.

– В сейфе? – уточнила Эбигейл.

– Я сунул его в карман пальто, пока библиотекарь смотрел в другую сторону. Кто станет подозревать стариков, верно? – подмигнул он. – Нам вечно всё сходит с рук.

– А что было в дневнике? – спросил Тимоти.

– Доказательство, – просто ответил Джек. – Что мой отец был таким же человеком, как и все. Он не был чудовищем. Он любил меня. Переживал из-за Фреда, моего брата-близнеца, когда его убили на войне. Я не служил. Я не был трусом и уклонистом, ничего такого, обычное плоскостопие. Но времена были нелёгкие, и мне пришлось много чего наслушаться в свой адрес. Люди порой ужасно жестоки. – Он вздрогнул и продолжил: – В своём дневнике отец писал о том, как много мой брат и я для него значим, как он скучает по Фреду и отдал бы что угодно, лишь бы всё изменить. – Старик уставился в пол. – Я бы тоже всё отдал, лишь бы снова сделать его счастливым. Большую часть жизни я пытался следовать его примеру. Учился тому же, чему учился он. Узнавал всё, что знал он. Этот дневник всё изменил…

– А больше он в нём ни о чём не писал? – задала вопрос Эбигейл.

Тимоти знал, что ей хотелось спросить на самом деле, но было как-то неловко заводить разговор о племени, поклоняющемся богине Хаоса, судебном разбирательстве и местонахождении тела Делии. Да и не хотелось выставлять себя сумасшедшими.