Непокорная,

– Ничего, ваше превосходительство. Последняя новость, которую я слышал: король Ян находился в Кракове, ожидая войска Яблоновского и Сенявского. Но подчинились ли они его приказу, как он того хотел, сказать не могу. В Польше обоих гетманов назначает сейм, а не король. Это делается для того, чтобы не позволить монарху сосредоточить слишком много власти в своих руках.

– Ян Третий обязан явиться! – взволнованно воскликнул Штаремберг. – Без поляков ни баварцы, ни саксонцы не сделают ни единого выстрела. Максимилиан Эмануэль и Иоганн Георг развернут свои войска, чтобы защитить от турок собственные границы, а Вена и вся империя будут обречены!

– Поляки обязательно придут, ваше превосходительство. Я хорошо знаю своих соотечественников. Мы любим поболтать и поспорить, но в трудную минуту на нас можно положиться.

– Хотелось бы надеяться, что вы не ошибаетесь.

Штаремберг повернулся, чтобы покинуть свой наблюдательный пост. Раздался выстрел, и пуля, предназначавшаяся для него, просвистела рядом.

– Примите это как доброе предзнаменование! – воскликнул Кульчицкий и рассмеялся. – Турки могут стрелять еще долго, но вы в конце концов победите!

– Будем уповать на Господа нашего Иисуса Христа и Пресвятую Деву Марию, – ответил Штаремберг, слегка шокированный тем, как близко была его смерть. Но затем на его лице появилось решительное выражение. – Идемте, Кульчицкий! Если Кара-Мустафа действительно собирается взорвать сегодня подкоп, нам еще многое нужно сделать.

4

Ночь раскинула над Веной темное покрывало. В то время как в городе почти не было света, огни в турецком лагере горели так же ярко, как звезды на небе. По окрестностям разносились музыка и пение янычаров. Это были будоражащие душу мелодии, от которых по спине пробегали мурашки. Даже Эрнст Рюдигер фон Штаремберг не смог избежать их воздействия.

– Кара-Мустафа приказал играть своему мехтеру – янычарскому оркестру, – раздался рядом с ним голос Кульчицкого.

– Он уже не в первый раз так делает, – ответил Штаремберг, стараясь не подавать виду, что это действует ему на нервы.

– Знаете ли вы эти песни, ваше превосходительство? Я знаю и могу сказать, что таким образом Кара-Мустафа укрепляет боевой дух своих янычаров и разжигает в них жажду наживы. Если они захватят Вену, то в течение трех дней все женщины будут в их распоряжении и турки смогут грабить столько, сколько захотят. Опьяненные музыкой, будто вином, они будут сражаться, как орава чертей. Все, что происходило до сих пор, покажется забавой по сравнению с тем, что ожидает нас сегодня ночью. Теперь уже не до шуток, ваше превосходительство. Эта ночь покажет, будет ли завтра развеваться над Веной знамя императора или же деблокирующая армия увидит, как над собором Святого Стефана вспыхнет турецкий полумесяц.

На этот раз Кульчицкий не рассмеялся, а пристально посмотрел на костры турок. Хотя отсюда мало что можно было увидеть, он догадался, что янычары взяли оружие и спустились в окопы, ведущие к городу.

Кульчицкий вытащил саблю и огляделся. Пятьсот мушкетеров и примерно такое же количество ополченцев, вооруженных пиками и саблями, должны будут противостоять гораздо более многочисленному врагу.

– Надеюсь, брешь окажется не слишком большой! – простонал он.

– Мой дорогой Кульчицкий, я тоже на это надеюсь, – сказал Штаремберг и сделал несколько шагов вперед.

Он знал, что только в случае невероятного везения город сможет продержаться еще неделю или две. Если за это время не подоспеет подкрепление, турки хлынут в Вену, круша все на своем пути. Штаремберг сказал себе, что нельзя впадать в уныние, иначе они не доживут даже до следующего вечера.

– Началось! – сказал Кульчицкий, последовав за ним. – Мехтер больше не играет.

– Слава богу! Это была дьявольская му… – начал один из солдат, но внезапно земля перед ними разверзлась.

Раздался мощный взрыв, и на людей посыпались мелкие обломки камней. Все уставились на кратер, который образовался там, где еще несколько мгновений назад находилось укрепление. Кульчицкий со свистом выпустил воздух из легких: