Непокорная,

– Отправь на их поиски всех мужчин, которые в состоянии сидеть в седле, – приказала Геновева Фирмину, и тот вышел еще стремительнее, чем прежде.

Женщина повернулась к Кунцу фон Гунцбергу:

– Вскоре наши люди догонят близнецов и привезут их сюда. Тогда мы сможем сыграть свадьбу. Этой ночью ваше ложе не останется пустым.

– Надеюсь, – сердито ответил Гунцберг. – Если свадьба не состоится, я вынужден буду предположить, что вы решили надо мной подшутить. И если это так, вы пожалеете!

Матиас с негодованием повернулся к гостю:

– Не смейте мне угрожать! Я самый влиятельный помещик в округе.

– Для начала покажите, что вы доросли до уровня своего отца! Пока что вы проявили себя лишь как прислужник собственной мачехи, – с издевкой ответил рыцарь Кунц.

Геновева готова была задушить старика за эти слова. Из-за подобных речей Матиас мог отречься от своей страсти к ней, после чего женщине пришлось бы играть скромную роль вдовы. Она надеялась, что Йоханну вскоре поймают и приведут обратно.

Наступил полдень, но спасительных известий все не было. После обеда Матиас решил сам отправиться на поиски. Однако все было напрасно. Вернувшись домой после наступления темноты, он вынужден был признать, что только счастливая случайность может помочь им найти близнецов. Тем временем шталмейстер узнал от своих конюхов, что Войслав, а также три лошади пропали гораздо раньше, чем предполагалось изначально. Однако конюший не решался сообщить об этом своему господину, ведь тогда Матиас либо счел бы его неблагонадежным, либо решил бы, что шталмейстер состоял в сговоре с Йоханной и Карлом. Гретель тоже не видела причин указывать кому-либо на то, что за весь день близнецы так и не забрали с кухни еду. Вместо этого молодая служанка тайно молилась за близнецов и просила Деву Марию всячески им помогать.

11

Несколько дней Йоханна, Карл и Войслав избегали главных дорог и не раз меняли направление, чтобы ввести в заблуждение преследователей. Кроме того, они не останавливались на постоялых дворах или в гостиницах, а спали под открытым небом и питались тем, что захватили с собой. Однако спустя какое-то время беглецы доели окорок, а хлеб им теперь приходилось размачивать в воде, ведь он стал твердым как камень.

Когда вечером они разбили лагерь на лесной поляне, Карл задумчиво посмотрел на сестру:

– Завтра нам придется пообедать в гостинице – или ты собираешься украсть курицу из крестьянской усадьбы и зажарить ее?

– Если мы попытаемся украсть курицу, собаки наверняка поднимут лай и за нами устроят погоню. Думаю, мы уже достаточно далеко от Аллерсхайма и можем зайти в таверну, – ответила Йоханна, радуясь тому, что скоро снова будет спать в кровати и мыться горячей водой.

– Пан Кароль, как далеко мы отъехали от Аллерсхайма? – спросил Войслав.

Карл неуверенно покачал головой:

– Не знаю точно, наверняка около десяти миль. Я хочу вернуться на торговый шлях, чтобы узнать, где именно мы находимся. До сих пор мы ориентировались только по солнцу, следовательно, можем оказаться на пути как в Прагу, так и в Дрезден.

– До Польши можно добраться через оба эти города, – вставила Йоханна.

Для нее не имело значения, по какой именно дороге ехать, лишь бы в конце пути оказаться на родине матери.

В отличие от нее Карл волновался, выбирая город. Дрезден был столицей еретической Саксонии и поэтому не внушал ему доверия. С другой стороны, монах Амандус и католическая церковь не имеют там почти никакого влияния. Это могло означать неприятности со стороны еретиков, но в то же время обещало безопасность от преследователей. С Прагой дело обстояло иначе. Там жили добрые католики, которые, несомненно, помогли бы беглецам; с другой стороны, там правил Леопольд Первый, который, как император Священной Римской империи, был сюзереном Матиаса. Если бы кто-нибудь узнал их с сестрой в Праге, они оказались бы в опасности.