Они прошли по коридору, и Оразбай перешагнул порог двери, которую перед ним открыл дежурный.
Каиргалиев был один.
— Вы хотели говорить со мной? — спросил он, не называя старика по имени.
— Да, я, Оразбай, отец Касыма, хотел говорить с тобой.
— Я слушаю.
— Мой сын убит. Начальник, отдай мне его тело. Я хочу похоронить его, как принято у нас, — на той земле, где покоится мой отец, а его дед, и отец моего отца…
— Я скажу горькие слова, но других нет. Разве предатель достоин быть похороненным по законам отцов? Им он тоже изменил. Сын должен служить защитой престарелому отцу. А он?
— Горе отцу, если он вынужден заботиться о могиле для своих сыновей, — сказал старик, словно не слышал слов Каиргалиева. — Второй мой сын погиб далеко на фронте, далеко от дома. Но Касым был старший. Я не смогу спокойно встретить срок, назначенный мне аллахом, если не лягу рядом с ним, моим Касымом.
Каиргалиев курил.
— Сделай так, как я прошу, начальник, — настаивал Оразбай. — Поступки человека не всегда в его воле. Ты говоришь — Касым предал. Так пусть всем людям песков его могила напоминает, какая участь ждет предавшего. А для меня это будет могила сына, рядом с которым я лягу, когда настанет мой день.
Каиргалиев наконец решился:
— Есть только одно основание исполнить вашу просьбу… В последние дни Касым, по нашим сведениям, был готов искупить вину. Мы пока точно не знаем, что произошло там, на месте… Но, думаю, Касым хотел перейти на сторону наших. И погиб он от руки фашиста. Вы идите. Я распоряжусь. Уезжайте ночью. Чтобы к утру вас не было в Еке-Утуне.
В дверях старик задержался:
— Начальник!.. Я знаю, ты не веришь в аллаха, но пусть он продлит твои дни и даст тебе благополучие… Омин…
Каиргалиев не ответил.
Ночью на коммутаторе дежурила Акбота. Вызовов и такое позднее время не была, и она стояла у окна.
На улице появился верблюд. Верблюд шагал за пределы поселка, и стоило Акботе увидеть, кто сидит наверху, увидеть навьюченный тюк, и она спрыгнула с подоконника.
— Не подходи, — сказал ей сверху старик. — Его для тебя уже нет. Не подходи к нам!
Она не слушала, шла наперерез, и тогда Оразбай погнал верблюда, и Акбота осталась на улица одна.
Шеген видел все это, но не вмешивался, и когда Акбота заметила его, сидящего с другой стороны крыльца, она сказала:
ebooksa