Неподвижная земля

Володька весело рассмеялся.

— Ты бы в зеркало посмотрел сам на себя! Ты, может быть, остался таким, как был? А кто из нас в свои семнадцать лет не мечтал казаться не тем, что он есть на самом деле!.. Ну, кто? Пусть бросит в меня камнем.

Все они очень давно знали друг друга, но вот сейчас, встретившись после долгой разлуки, они как бы заново знакомились.

— Людок! — сказал Володька. — Рюмки ты достала. А где наш графинчик? Заветный… Я видел, там вчера порядочно оставалось. Мы с Костей старые солдаты, нам даже как-то неудобно пить за встречу шампанское. Не к лицу нам это.

— Точнее — не ко рту. Но он глубоко прав, — поддержал Костя. — А потом мы же не сказали еще слов, за которые вам, девочки, тоже придется поднять рюмки. Пусть в них будет налито символически, по десять граммов, — добавил он, увидев, как сморщилась Люда.

Темно-красный тяжелый графинчик появился на столе, и Костя налил Володьке, себе, Марине и Люде.

— Прошу встать, — сказал он и встал первый. — Кто из наших? Я не про всех знаю.

— Игорь Смирнов. Рауф Джеванширов. Ленька Севастьянов.

— Да. Знаю.

— Жора Амбарцумян. Владька Семенов. Таня Островерхова.

— Таня?..

— Она была радисткой в десантных войсках. Миша Треухов.

— Как, и Миша?

— Да. Он шел на барже по Ладоге, в Ленинград. Баржу разбомбили. И ни один не выплыл.

Они выпили не чокаясь. После этой рюмки Володька и Костя вышли на балкон покурить.

— Я вот так иной раз выйду сюда, — сказал Володька, — и не верится. Не верится, что я — это я, что вернулся и действительно все это вижу. В сорок втором, когда я уезжал, над городом уже появлялись фашистские разведчики. Нас было двенадцать человек — команда. В пехотное училище. Все, конечно, были храбрые и уверенные — с первого же дня покажут себя!.. А потом оказалось — все не так просто. А в первой атаке — да и в третьей, и в десятой — надо много выдержки, чтобы не прилечь в первую подвернувшуюся яму.

— Я в атаку не ходил, — сказал Костя, — но, бывало, наш орудийный расчет — к немцам чуть ли не вплотную. Старший сержант Васютин, так он любил все больше прямой наводкой. Я о нем подумал, когда мы сейчас пили за тех, кто остался там.

Они вернулись к девушкам и снова сели за стол. «А помнишь? А ты помнишь?..» Этому не было конца, и хотя все всё отлично помнили, но им доставляло особое удовольствие вместе вспоминать то, что было.

Марина собралась уходить.

— Посиди еще, куда ты? — попросила ее Люда.