— Мы так считаем, — сказал Остапенко. — То, что сделано, — это только самый первый этап. Наверняка в Саяке будут обнаружены новые рудные тела. Но по крайней мере никому больше не может прийти в голову свертывать здесь у нас разведочные работы…
Руслан Остапенко 1926 года рождения. Фронт, на который он попал мальчишкой. А когда война кончилась, то выяснилось — он ничего не умеет. Незамеченным пройти тишину переднего края, прихватить «языка»… В мирной жизни это умение не могло пригодиться разведчику Остапенко.
И он пошел в геологическую партию, помощником бурильщика. Нехитрое дело, — для этого надо две руки и две ноги. А на войне ему повезло, он ничего этого не потерял.
В Саяк Остапенко приехал с первой колонной машин в 1950 году. И постепенно, ступенька за ступенькой, — помощник, а потом буровой мастер, старший мастер, технолог по бурению, старший техник-геолог, старший геолог, начальник партии. Это не выписка из трудовой книжки — это судьба человека. Сперва Остапенко пошел к геологам просто потому, что человек должен каждый день обедать. Но сколько лет миновало с тех пор? А он по-прежнему в Саяке. В 1962 году закончил заочно Всесоюзный политехнический институт. Был разведчиком и остался разведчиком, только с другим уклоном.
Мы с ним снова ехали в машине, и каменистая дорога возобновила обстрел кузова. По обеим сторонам толпились не пуганные пока взрывами заснеженные холмы.
Остапенко рассказывал мне о Николае Ивановиче Наковнике, с чьим именем безраздельно связан Саяк, о том, с какими трудностями их маленький отряд тогда, ранним летом 1930 года, сюда добирался. И не добрался бы, если бы не старик казах по имени Сейкумбай, сам родом саякский, он постоянно зимовал здесь, а летом откочевывал: под Балхашом не было корма для скота. Сейкумбай согласился быть у них проводником. Говорят, внуки его живут в Балхаше и в Караганде. И еще Остапенко показывал мне издали древние выработки: наши отдаленные предки уже добывали руду и знали, как взять из нее металл.
Мы ехали прямо на закат.
Широкая багровая полоса над Саяком была похожа на отсвет пламени в конверторах, в которых на Балхаше плавят медь.
ЛУНУ С НЕБА
Под вечер повалил густой снег — и на всю ночь. Он не переставал и утром. Ветер с озера безуспешно пытался разметать сплошной белый заслон за моим окном на четвертом этаже у парка, наискосок от гостиницы, и прочесывал длинную прямую улицу, которая вела вдоль решетчатой ограды.
Когда, одевшись, я спустился вниз, Эля в пустом и сумрачном вестибюле стряхивала снег с пальто.
Она появилась в гостинице дней пять назад. Приехала устраиваться в Балхаше на работу. Эля, а полностью — Эвелина, у нее мать полька. Все это становилось известно с первого знакомства — нечто вроде устной анкеты, заполненной не по необходимости, а вполне добровольно и даже с готовностью.
— Ой, что делается! Пока я шла сейчас от автобазы, я чуть не заблудилась, — сказала она, увидев меня. — Ну и вьюга! А мне предлагают место диспетчера у них. Но я пока не знаю. Надо еще с Верой посоветоваться.
Вера — редактор областного телевидения. Вера Журавлева довольно долго была здесь в командировке, готовила часовую передачу о медеплавильщиках. Вера сразу начала принимать участие в судьбе Эли. Может быть, потому, что у нее у самой не очень складно устроилась семейная жизнь. И вот Эля только что уехала тайком из маленького города под Карагандой, бежала, можно сказать, оставив на время, пока не устроится, двоих детей у матери. Ее Митя при всех клятвенных обещаниях заглядывал уже не в рюмку, а в бутылку, и, по-видимому, это его имел в виду Бабель, когда писал, что есть люди, не умеющие пить водку и все же пьющие ее. Эля собиралась все начать заново, хоть и прожила с мужем больше десяти лет.
— А вы… уходите? — продолжала она, не скрывая разочарования.
— Да. Ухожу.
— Я хотела… хотела попросить вас кое-что прочитать… И посоветовать мне…
Из ее словоохотливых объяснений я знал, что прежде Эля пела в гарнизонной самодеятельности, когда Митя служил в офицерах, а потом и в Доме культуры горняков пользовалась неизменным шумным успехом, без нее ни один концерт не обходился.
Но неужели она к тому же пишет стихи?