— А кто же? — не выдержал Герман Игнатьевич.
— Не знаю, — вздохнул Сиверс. — Но погодите немного. Вернемся к целям ордена. Дабы исключить повторения трагической истории, решили создать еще один орден. Он называется орденом хранителей истины. Именно на него возложена обязанность охранять древние фолианты. Книги не лежали в одном месте. Их раздали представителям ордена, которые должны были передавать отданный им экземпляр по наследству. Книги написаны на древнем языке, владеют которым единицы, поэтому содержание книг хранителям неизвестно. Это сделано специально — даже под пытками они не смогли бы рассказать, о чем там говорится.
— А что ж в содержании книг такого страшного? — на сей раз вклинился в рассказ Курекин. — Происхождение человечества, истинный предатель Христа… Почему из этого делать какую-то тайну?
— Эх, Петр Васильевич! — всплеснул руками Сиверс. — Объясню! Во-первых, история происхождения человечества, мягко говоря, противоречит традиционному направлению основных религий. Недаром мы исследуем мысли, которые высказывает госпожа Блаватская и граф Толстой — они в чем-то перекликаются с тем, что нам известно об изложенном в книгах: ведь информация все-таки просачивается. Во-вторых, есть предположение, что истинный предатель Христа был проклят влачить вечное существование, но не среди людей. Однако этой сущности иногда удается проникнуть сюда, и творит она, что пожелает, пока не засовывают ее обратно, откуда пришла. Посредником в открытии портала для отправки сущности обратно выступают те же хранители истины. Они никогда не знают, в чьем теле на сей раз находится проклятый предатель, но как-то, нам неведомо как, они способствуют открытию портала. На наших сеансах мы пытались вызвать эту сущность. Но пока нам не удавалось. А теперь — самое главное. Одним из хранителей истины был князь Гагарин. У него не было наследников, и он хотел выбрать заранее того, кому передаст фолиант на хранение. Нас с графом Бергом он посвятил в свои планы. Князь проделал некоторые изыскания. Чем он руководствовался и что обнаружил — нам неведомо. Но в его списке значились не только наши с Леопольдом Вольдемаровичем фамилии, но и фамилия герцогини, ваша фамилия, Герман Игнатьевич, и фамилия вашего друга — Каперс-Чуховского. Ваша невеста и господин Бобрыкин очутились здесь случайно, однако, с согласия князя Гагарина, мы не стали препятствовать такому развитию событий.
В комнате установилось молчание, которое вскорости прервал постучавший в дверь полицейский.
— Петр Васильевич! — раздался громкий голос из коридора. — Фолиант нашелся!
Курекин вскочил и немедленно распахнул дверь.
— Где?
— В лифте, Петр Васильевич! На кухне! Вот уж не ожидали. Вообще его не видели. А когда заметили, заглянули так — от безысходности. А книжища там и лежит, прямо на подносе!
Заметив движение за своей спиной, Курекин повернулся и сурово произнес:
— Нет уж. Со мной не ходите, господа. Оставайтесь здесь!
Вскоре следователь снова объявился в спиритической комнате и попросил созвать туда остальных гостей.
— Итак, господа, книгу, как мы полагаем, отправили из этой комнаты на лифте, вниз на кухню. Видимо, думали, так ее не обнаружат, что не лишено смысла. В этой комнате лифт замаскирован, как и сейф. Если бы кто-то отсюда заказал еду из кухни, мы бы услышали грохот и нашли бы лифт. Дверца цвета драпировки стен, ручка выдвигается путем нажатия на специальную кнопку. А вот на кухне лифт виден, хоть наши ребята и признали его за обычный кухонный шкаф. Но залезть-то туда, свято дело! Книгу кладем в сейф, Леопольд Вольдемарович, и опечатываем его. То есть, вы его запрете, а мы еще поверх опечатаем до завершения следствия. Господа! Нынче уж поздно. Вас тут всех обещали разместить — комнат хватит. Некоторым, правда, придется устраиваться на диване, но тут уж простите. Завтра продолжим! Оставляю охрану. Никого не впускаем, никого не выпускаем.
Ночью всем спалось плохо. В конце концов, едва забрезжил рассвет, на кухне столкнулись Герман Игнатьевич и Ольга Михайловна. Оба решили взять еды, чтобы утихомирить нервы — все равно сон не шел.
— Оля, давайте уж вместе пировать, — предложил Герман.
— А вы мне расскажете, про что говорили с Бергом и Сиверсом? — кокетливо спросила Ольга Михайловна, даже покраснев от ласково сказанного Германом «Оля».
— Эх! Расскажу. Вы же мне невеста, будущая жена. Надо доверять друг другу.
На том они и порешили. Вместе поставили еду на поднос в лифте и отправили наверх, в спиритическую комнату. Возле нее крепко спал полицейский, двери были приоткрыты. Герман и Оля тихонько прошли внутрь, достали из лифта поднос и уселись за стол. В столовой громко храпел Бобрыкин — беспокоить его не стали, решив, что посидеть можно и здесь. У Германа Игнатьевича в памяти вновь всплыл вчерашний вечер.
— Все думаю, Ольга Михайловна, кто ж убил несчастного князя Гагарина…
Договорить он не успел. Ольга начала теребить его за рукав и требовать рассказа о тайной беседе, что случилась накануне. Герман Игнатьевич постарался, как мог внятно, пересказать странный разговор.
ebooksa