— Что вы, что вы! — Берг замахал руками. — Никто никого ни в чем не обвиняет, но придется остаться покамест…
Тут Герман Игнатьевич, кстати или некстати, вспомнил про пропавший фолиант, про который как-то в суете и подзабыли.
— Еще и фолиант пропал. Надо бы полиции про него сказать, чтобы начали разыскивать заодно уж.
На мгновение Герману показалось, что на лице графа Берга мелькнуло недовольство, но, если и так, он быстро скрыл это от посторонних глаз.
— Конечно, конечно, скажем. Такая потеря! И книга, и хозяин… Я велю подать нам в столовую холодные закуски и напитки. Повара я отпустил, но думаю, без горячего мы вполне обойдемся. А напитков для успокоения нервов хватит с лихвой. Здесь мы сидеть не обязаны. Прошу, господа. — И граф гостеприимно махнул рукой в сторону двери.
Пока Герасим добрался до полицейского участка, пока дежурный вызвонил следователя, пока тот доехал до участка и пока они с Герасимом и дежурным полицейским ни добрались в особняк графа Берга, гости успели осознать, что проголодались, и принялись поглощать холодец, сочные куски запеченной днем свинины, домашний паштет — в общем, все, что нашла на кухне горничная. С напитками тоже проблем не возникло. Ольга Михайловна попросила хересу, а мужчины, дабы снять стресс, решили пить водку.
Когда внизу раздались голоса, гости успели подзабыть, что их привело в столовую и зачем звали полицию. Однако память возвращалась быстро.
— На посошок! — ни к месту шепотом предложил Бобрыкин. Все подняли рюмки и выпили до дна. Ольга Михайловна откусила крохотный кусочек сыра, мужчины закусили, следует отметить вкуснейшим, холодцом. Тут-то и вошел в столовую следователь, ведомый верным Герасимом.
— Господа, титулярный советник Курекин Петр Васильевич, следователь полиции, — представился вошедший. Росту следователь был ниже среднего, с бородкой колышком, в длинном пальто, которое быстро подхватила горничная, равно как и кепку, под которой обнаружилась большая лысина («Признак ума», — подумалось с надеждой Герману Игнатьевичу). — Вкратце меня ввели в курс дела. Сначала мы осмотрим госпожу де Бельфорд, затем труп господина Гагарина. Вас попрошу оставаться здесь. После осмотра и составления протокола я буду приглашать вас по одному в ту комнату, где свершилось убийство, для допроса. Как я понял, пропала какая-то дорогая книга. Попутно попробуем провести обыск, а также выяснить, кто мог ее украсть.
Аппетит у гостей пропал. Следующие полчаса нарушались лишь тостами, которые служили целью выпить на нервной почве очередную рюмочку. Герман Игнатьевич постоянно думал о произошедшем. Среди оставшихся, а соответственно, подозреваемых, были его хорошие знакомцы и председатель спиритического общества. И вот, скажите, на кого грешить? Его размышления прервал следователь. Первым он вызвал графа Берга, а вот следующим — самого Германа Игнатьевича.
Комната, в которой проходил спиритический сеанс, выглядела осиротевшей. За пустым столом расположился Курекин, рядом вел стенограмму показаний свидетелей дежурный полицейский.
— Коллежский советник Герман Игнатьевич Радецкий, — произнес медленно следователь. — Какими судьбами вас сюда занесло, ваше высокородие?
— Друг пригласил. Совершенно неожиданно. Говорил, будет интересно. Не думал, что до такой степени…
— Странно, вас за столом было четверо из девяти человек. Не говорит ли это о том, что вы все и спланировали? Удобно ведь друг друга покрывать и свидетельствовать в нужном направлении, не так ли?
У Германа Игнатьевича отнялся дар речи — ничего себе он дело поворачивает. Но постарался взять себя в руки и начал говорить, обдумывая каждое слово:
— Нас пригласили спонтанно, сегодня за обедом. И уж подавно спонтанно пригласили всех троих. Каперс-Чуховской собирался звать только меня, даже не знал, будет ли кто еще на обед. Поэтому ничего мы вчетвером спланировать не могли, уж простите. Стечение обстоятельств.
Петр Васильевич хмыкнул и покачал головой.
— Всякое я видал. Ладно, перейдем к следующему вопросу. Мы уже нарисовали план стола: кто где сидел. Получается, первый удар ножом, а мы предполагаем, что второй был нанесен тем же человеком, нанесли в спину герцогине во время сеанса. И это легко и быстро могли сделать двое: Бобрыкин и князь Гагарин. Так как князя убили, скорее всего, не он пытался зарезать, прости Господи, герцогиню. Остается ваш друг Бобрыкин. Что на это скажете?
Герман Игнатьевич задумался. И правда, кто еще?
— В логике вам не откажешь… Но зачем? Каков мотив? Нет, не думаю! И посмотрите, рана герцогине нанесена с левой стороны и не смертельная. Может, человек понял, что ошибся и в темноте воткнул нож не в того? А слева, после князя находился граф Берг. Я никого не обвиняю, лишь хочу сказать, что не только на Бобрыкина надо пальцем указывать.
ebooksa