Вино с нотками смерти

— Может его тоже, того, случайно? — Каперс-Чуховской налил себе вторую рюмочку настойки. — Кстати, настоечка весьма неплоха, рекомендую!

Совету помещика последовали незамедлительно, прервав питие коньяка — домашнее все-таки для здоровья полезнее, чего ж не отведать. Ольга Михайловна в тоже время отозвала Германа Игнатьевича в сторонку.

— Герман… Игнатьевич, я вот подумала, — зашептала она ему в ухо, — а кто после смерти князя будет хранителем истины? Мы как-то забыли про этот момент. Вы ведь были в списке князя. Вы, герцогиня, граф Сиверс, граф Берг и Каперс-Чуховской. Хоть последний и наш друг, вообще не представляю его членом тайного ордена. И тем не менее, Герман, — продолжала шептать Ольга, — ведь явно убийства связаны именно с этим! Кто будет хранителем фолианта! Я так и не поняла, как назначают хранителей.

— Я тоже не понял, — кивнул Герман Игнатьевич, — попробую выспросить у Сиверса.

— А вдруг он убийца? — шепнула Ольга Михайловна, широко раскрыв глаза.

— Так нам это никак не мешает задать вопрос, — подмигнул Герман, — мы же не спрашиваем его, не он ли убил князя.

На самом деле, Герман Игнатьевич никак не мог вычислить убийцу только потому, что не мог поверить собственным логическим выкладкам. Он безусловно верил в невиновность всей своей четверки: Ольга Михайловна, Бобрыкин, Каперс-Чуховской и, соответственно, он сам не вызывали никаких подозрений. Конечно, у следователя они все их вызывали, но уж Герман Игнатьевич знал наверняка! Если б то были незнакомцы или люди малознакомые!.. Оставались двое — граф Ефим Карлович Сиверс и, как ни странно, граф Леопольд Вольдемарович Берг. Берга, в отличие от герцогини, Герман не отметал, ведь теоретически первое покушение и убийство князя он совершить вполне мог. А кто уж захотел его отравить — другой вопрос. Герцогиню де Бельфорд подозревать не приходилось. После ранения ей был предписан жесточайшей строгости постельный режим. Рана, хоть и неглубокая, кровоточила; врач колол герцогине морфий, и она постоянно забывалась глубоким сном, переставая чувствовать боль. Сиверс оставался единственным реальным подозреваемым, но Германа смущала слишком уж очевидная его кандидатура. Правда, он понимал, что очевидной она является только для него — для остальных их четверка вполне себе входила в круг подозреваемых…

Погруженный в невеселые рассуждения, Герман Игнатьевич подсел к Сиверсу, который устроился с трубкой и бокалом коньяка за столиком возле окна.

— Позволите, Ефим Карлович?

— Конечно, конечно, Герман Игнатьевич, даже не спрашивайте! Я знаете ли не великий читатель человеческих душ, но почему-то уверен, что вы не убийца, — Сиверс заулыбался и поднял бокал. — Плесните себе. Выпьем за скорейшее разрешение этого пренеприятного дела.

Герман Игнатьевич, не успев толком присесть, пошел за бокалом, по дороге подмигнув Ольге Михайловне.

— Знаете ли, меня весьма заинтересовал ваш рассказ об ордене хранителей истины, — вернувшись и выпив, начал Герман. — А как выбирают хранителей? Вот вы сказали, что были у покойного князя какие-то мысли по поводу наших персон. Ну хотя бы примерно, в чем там дело? Любопытно. Никогда себя не причислял к масонам.

— Тамплиеры, Герман Игнатьевич, — засмеявшись, поправил граф Сиверс. — Но попробую ответить на ваш вопрос. Изначально, в далеком прошлом, хранителей истины как раз и выбирали из тамплиеров, которые остались в тени, до которых не дотянулись руки Рима, Парижа и инквизиции. Как я понимаю, здесь главным было сохранение инкогнито членов нового ордена. Однако шло время — шли века! Правило передачи фолиантов по прямой наследственной линии соблюдать стало сложно. Правило безусловно имело смысл: оно ограничивало круг знающих людей. Получалось, только ребенок мог знать от родителя о членстве в ордене. Причем дело решали так: сначала фолиант передавался старшему сыну. Если с ним что-то происходило, следующему по возрасту. И только в последнюю очередь, за неимением лучшего, книгу передавали женщинам. Но вот вам пример князя Гагарина — у него детей нет вообще. Князь принял решение найти другую семью, другого хранителя. Сестра его, вдовица, имеет одного ребенка, и тот слаб здоровьем. Да и подозревал он, что кто-то за ним следит и хочет выкрасть фолиант. Что, кстати, подтвердилось вчерашним вечером. Так вот, насколько я владею информацией — я увлечен темой — есть два основных критерия, по которым находят новых хранителей. Первое, главное — родство с тамплиерами. При большом желании проследить родословную вполне реально. Второе — некие способности. Именно поэтому мы здесь и решили способности проверить. Они заметны во время сеансов. Их не всегда сам человек может осознать, но доска все чувствует. Думаю, князь ваши родословные проверил, оставалось проверить способности и сделать выбор. Причем, выбор князь бы сделал в итоге именно опираясь на то, что показала бы спиритическая доска. Это, все, что я могу сказать… — вздохнул Ефим Карлович. — Наверное, если бы не трагические обстоятельства, мы бы знали больше.

— Хм, родословная… — пробормотал Герман Игнатьевич. — Предположим, у нас есть какие-то масоны, простите, тамплиеры в роду. Получается, надо лишь снова провести сеанс? Тот прервался, а хотелось бы понять, как будут проверяться наши способности. Только согласится ли господин Курекин. Вот уж сомневаюсь.

Вскоре в столовую вошел Петр Васильевич.

— Ну что ж, господа, пройдемте в спиритическую комнату. Граф Берг уже смог встать и зовет нас туда для беседы.

Все зашевелились, начали ставить бокалы и тарелки на стол, а после и выдвигаться в коридор.

— Друзья мои, — начал говорить Берг, когда все расселись. Он побледнел, став чуть не бледнее графа Сиверса, — уважаемый Петр Васильевич решил провести эксперимент. Давайте все рассядемся, как сидели. Место князя Гагарина согласился занять Петр Васильевич, а герцогиня почувствовала в себе силы и оказалась достаточно смела, чтобы прийти сюда и занять свое место.

И правда — Генриетта, ведомая Глашей, вошла и осторожно села на стул.

— Как вы? — воскликнула Ольга Михайловна.