Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня

Что вполне соответствовало истине. Но Лейни молчал.

– Ну, так как же? – Персли снял черные очки. Глаза у него были голубые и холодные, оправленные в паутину тончайших морщин.

– Может, и принимал, – сказал Лейни.

– Вот то-то и оно. – Персли хлопнул себя пачкой бумаг по бедру. – Почти наверняка так оно и было. А знаешь ли ты, как это вещество воздействовало с течением времени на бо`льшую часть подопытных?

Дэниелз выпростал голову из очков и начал мять пальцами переносицу. Глаза его были закрыты.

– Субъекты мужского пола превращаются в маниакальных убийц, они выбирают себе какую-нибудь конкретную жертву, а затем начинают ее выслеживать. – Персли водрузил очки на прежнее место и запихнул синие бумажки в портфель. – Симптомы проявляются далеко не сразу, бывает, что и через много лет. А жертвами становятся, как правило, политики, телевизионные знаменитости и прочее в этом роде. Потому-то эта отрава и стала теперь одним из самых запрещенных веществ в любой, какую ни возьми, стране. Наркотик, вызывающий неудержимое желание выслеживать и убивать политиков, уж его-то политики запретили в первую очередь.

– Ко мне все это не относится, – сказал Лейни. – Я не такой, как эти ваши маньяки.

– Да какая разница? – вмешался Дэниелз. – Стоит «Слитскану» указать на малейшую тень такой возможности, и весь наш материал пойдет псу под хвост.

– Понимаешь, сынок, – вздохнул Персли, – они непременно заявят, что ты избрал этот род занятий вполне целенаправленно, руководствуясь неуемной страстью шпионить за знаменитыми людьми. Ведь ты же не рассказывал им про эти эксперименты, верно?

– Нет, – сказал Лейни, – не рассказал.

– Вот то-то и оно. Они скажут, что наняли тебя как прекрасного, высококвалифицированного работника, но твоя квалификации оказалась малость чересчур высокой.

– Она не была звездой, – сказал Лейни. – Так что я не понимаю…

– Зато он – звезда, – оборвал его Райс Дэниелз. – И они скажут, что вы охотились за ним. И что вообще это была ваша идея. Они будут рвать на себе волосы, что не смогли вовремя вас раскусить. Будут говорить о новых процедурах проверки количественных аналитиков, процедурах, исключающих повторение этой трагической ошибки. И никто, Лейни, абсолютно никто не будет смотреть нашу программу.

– Вот такая, в общем, картина. – Персли щелкнул замком портфеля и встал. – А что, сынок, это правда настоящий бекон, со свиньи?

– Да вроде да, – пожал плечами Лейни. – И они так говорят.

– Чтоб я так жил! – восхитился Персли. – Вот что значит хороший голливудский отель. Ну, счастливо оставаться, сынок. – Он протянул Лейни руку. – Было очень приятно познакомиться.

Дэниелз не стал утруждать себя никакими прощаниями. А два дня спустя, когда Лейни получил распечатку гостиничного счета, он обнаружил, что отнесение всех расходов на его собственное имя началось с большого кофейника кофе, яичницы с беконом и пятнадцатипроцентных чаевых.

– А они это знают? – спросила Арли Маккрей. – Блэкуэлл знает?

– Нет, – качнул головой Лейни. – Эту часть – нет.

На прикроватной тумбочке белела бумажка – сложенный пополам факс Райделла. Эту часть они тоже не знали.