Она хотела было ответить, замешкалась, растерянно оглянулась.
– Друг, – не очень убедительно сказал верзила, названный Райделлом.
Он прижимал к себе дешевенький мешок на шнуровке, в котором, казалось, лежит большой термос, а может, и портативная рисоварка. (Фонтейн надеялся, что все это не окажется очередным эпизодом из тех, когда его лавку принимали за ломбард.)
– Впусти нас, Фонтейн. У нас неприятности.
«Сейчас вы, наверно, сами ходячие неприятности, – подумал Фонтейн, – а иначе почему у тебя такой страшный фингал?» Он начал отпирать дверь, заметив, что Шеветта вертит головой по сторонам, будто опасаясь нежелательных попутчиков. Этот похожий на копа Райделл тоже оглядывался. Профессор же пристально смотрел на него, на Фонтейна, и Фонтейн был рад, что держит в руке свой «кит-ган».
– Запирай дверь, – сказала Шеветта, войдя наконец с Райделлом и профессором.
– Зачем? – спросил Фонтейн. – Может, я захочу вам на нее указать.
– Указать на дверь мне?
– Вам. Множественное число. Указать вам на дверь. Следите за ходом мысли? Я спал.
– Фонтейн, на мосту полно людей с пушками!
– Конечно, полно, – ответил Фонтейн, трогая пальцем насечки на маленьком самовзводном бойке.
Профессор молча затворил дверь.
– Эй! – протестующе воскликнул Фонтейн.
– Отсюда есть другой выход? – спросил профессор, глядя на засовы.
– Нет, – сказал Фонтейн.
Профессор осмотрелся, поглядел на стену, возле которой спал мальчик.
– За той стеной – обрыв?
– Верно, – сказал Фонтейн, чувствуя странную обиду оттого, что этот человек с такой легкостью получил у него информацию.
– А над вами никто не живет? – Незнакомец глянул вверх, на крашеный фанерный потолок лавки.
– Честно говоря, не знаю, – признался Фонтейн. – Если кто и живет, то очень уж тихо. Никогда их не слышал.