– Ну…
– Что «ну»? – спросил Райделл.
– Ну, – сказал Фонтейн, – эта штука на самом деле не входит в мой ассортимент, понимаешь?
– Какая штука?
– У меня есть адвокат, он из Африканского Союза, сечешь? Политический беженец.
– Да ну?
– Ну да, – сказал Фонтейн, – сам ведь знаешь, как оно бывает, когда люди выбираются из подобных ситуаций, все эти этнические чистки и прочее говно…
– И что?
– Ну, понимаешь, им надо чувствовать, что у них есть защита, а то мало ли чего…
Райделлу стало интересно.
– В общем, – продолжал Фонтейн, – они предпочитают перестраховаться. И мой адвокат Марциал, он вот точно такой. На самом деле он с этим борется, понимаешь? Ходит к психотерапевту и все такое… пытается научиться ходить по улицам без пистолета и при этом не бояться, что его в любой момент могут пристрелить враги из другого племени, сечешь? Типа, это Америка, да?
– Думаю, что в Америке по сей день любого могут пристрелить враги из другого племени, мистер Фонтейн.
– Это правда, – сказал Фонтейн, заелозив задницей, – но у Марциала все равно этот… как его, посттравматический синдром, да?
– И вы помогаете ему решать проблемы с психикой? Помогаете тем, что храните его оружие у себя, мистер Фонтейн? Вещь, которую он не хотел бы держать в своем собственном доме?
Фонтейн посмотрел на Райделла. Закусил губу. Кивнул.
– И где эта штука?
– Она в стене, у нас за спиной.
Райделл уставился на кусок стены между собой и Фонтейном.
– Это фанера?
– В основном да, – сказал Фонтейн, развернувшись. – Видишь, вот тут? Это как бы заплатка, гипсовый наполнитель. Мы сколотили ящик, вставили внутрь, заштукатурили и закрасили.