Мост, оставшийся позади, – возможно, навсегда, – это транспортное средство, само ставшее пунктом назначения: соленый воздух, помоечный неон, отрывистые крики чаек. Здесь он краем глаза увидел кусочек жизни, которая, как он понял, вечна и бесконечна. Видимый беспорядок, организованный неким глубинным, непостижимым образом.
Возможно, он слишком долгое время провел на службе и в компании тех, кто якобы правит миром. Тех, чьи мельницы мелют все мельче, все ближе к какой-то немыслимой точке омега[141] чистой информации, к какому-то чуду, которое вечно должно вот-вот произойти. Которое, подсказывает ему интуиция, явлено не будет, теперь уже – никогда, а если и будет, то совсем не в той форме, о которой мечтали его бывшие работодатели.
В атриуме он описывает цель своего прихода как визит вежливости. Его разоружают, обыскивают, надевают наручники и всемером (по приказу Харвуда) препровождают в лифт.
Когда двери лифта бесшумно закрываются, он ощущает легкое чувство вины перед своими конвоирами за их возбуждение и неопытность, за то, что надели на него наручники спереди, а не сзади.
Еще до того, как скоростной лифт достигнет этажа, на котором находится офис Харвуда, он останется в одиночестве.
Он дотрагивается до пряжки пояса и думает о простом, но убийственно эффективном орудии, скрытом между слоями изысканной итальянской телячьей кожи.
И существует в мгновении.
71
Ямадзаки
Ямадзаки, мрачный и нервный, спускается в метро в час пик ранним утром в сопровождении громадного бритоголового, с изувеченным ухом австралийца.
– Ты знал, что он здесь? – спрашивает здоровяк.
– Он желал уединения, – говорит Ямадзаки, – мне очень жаль.
Ямадзаки ведет австралийца к картонному городу и указывает коробку Лейни и вход в нее.
– Эта?
Ямадзаки кивает.
Австралиец достает нож, который беззвучно раздвигается от нажатия кнопки. Лезвием, зазубренным с двух сторон, вырезает верх ящика и поднимает его, будто крышку коробки с крупой, и Ямадзаки опять видит наклейки с Коди Харвудом.
Австралиец, будучи намного выше Ямадзаки, внимательно смотрит внутрь коробки. Сам Ямадзаки пока не решается туда посмотреть.
– От чего он бежал? – спрашивает австралиец.
Ямадзаки глядит снизу вверх в его маленькие, очень умные глазки на совершенно зверском лице.
– Ни от чего, – говорит Ямадзаки. – Он бежал навстречу чему-то.