– Почему?
– Не знаю, – ответил Райделл изменившимся голосом, – просто знаю, что я бы отдал.
– Дурдом!.. – повторил Фонтейн, внезапно охрипнув. – Ну и ну, Шеветта! Зачем ты сюда пришла? Привела ко мне этих людей…
– Райделл не мог идти быстро, – сказала она. – Мне очень жаль, Фонтейн. Нам нужна была помощь.
– Мать твою, – сказал Фонтейн и вытащил из штанов «смит-и-вессон»; вороненая сталь нагрелась от тепла его тела. Отщелкнул барабан и высыпал пять патронов на ладонь. Хрупкие латунные штучки с карандаш толщиной, на конце каждой – покрытый медью, безукоризненно отштампованный, полый шарик свинцового сплава. – Вот эта штука, о’кей? Все мои боеприпасы. – Он протянул револьвер незнакомцу, направив ствол в потолок и не закрыв барабан, потом отдал патроны.
– Благодарю вас, – отозвался тот. – Можно зарядить его прямо сейчас?
– Джентльмены, – сказал Фонтейн, чувствуя какую-то непонятную слабость, – можете запускать свои долбаные моторы.
– Я советую, – сказал мужчина, вставляя патроны один за другим, – запереть дверь, когда я уйду, и спрятаться подальше от окон и двери. Если эти молодчики узнают, что вы здесь, они постараются всех вас убрать. – Он защелкнул барабан и прицелился в стену.
– Механизм одинарного действия, – сказал Фонтейн. – Сносит немного влево. Приходится корректировать.
– Благодарю вас, – снова сказал незнакомец и вышел, закрыв за собой дверь.
Фонтейн посмотрел на Райделла и увидел, что глаза того предательски блестят.
56
Комбинатская штука
– Мистер Фонтейн, – сказал Райделл, – у вас не найдется еще какой-нибудь пушки?
Все трое сидели рядом на полу, привалившись к стенке, выходившей в сторону Окленда, в задней комнате тесной фонтейновской лавки. Между Райделлом и Фонтейном стоял вещмешок с проектором. Мальчик, недавно спавший здесь на полу, сидел на узкой койке Фонтейна у противоположной стены и щелкал по клавишам ноутбука, что-то искал; на голове у него был старый здоровенный видеошлем военного образца, отчего он казался роботом, – впрочем, виднелась нижняя половина лица с приоткрытым ртом. Все лампы были погашены, так что во тьме пульсировало сияние пикселей, просачиваясь из-под шлема, когда мальчик вызывал очередную страницу.
– Я не торгую огнестрелом, – сказал чернокожий. – Антикварные часы, ножи известных марок, военные игрушки…
«Хватит с меня ножей», – подумалось Райделлу.
– Мне просто не нравится сидеть тут и ждать.
– Никому не нравится, – раздался голос Шеветты. Она прижимала к глазу мокрую тряпку.
На самом деле Райделлу не нравилось сидеть главным образом потому, что он не был уверен, сможет ли встать. Его бок, заклеенный эластичной лентой, болел теперь не так сильно, но Райделл знал, что тот наверняка затечет. Он уже собирался попросить у Фонтейна какой-нибудь нож, когда тот сказал: