Огня для мисс Уокер!

– Я думал, у волков блохи…

Миссис Олдброк сорвала очередную розу и, смяв ее в кулаке, швырнула под ноги Томасу.

– Отпустите меня, – попросил он. – Вам ведь не нужна моя служба. И я вам не нужен.

– У тебя был шанс освободиться, – ответила она, и ее голос дрогнул. – Мой сын погиб, а ты не сделал ничего…

– Я не знал. Не слышал.

– Не видел, не чуял, – отмахнулась она. – Как будто тебе натерли порог куриной кровью.

– Я скорблю о Максимилиане вместе с вами.

– Ты не любил его.

– Не любил, – не стал спорить Томас. – Он был вредным мальчишкой и часто мне досаждал. Шрам на моем лице – от его лапы. Но я был бы просто счастлив спасти его и тем самым отдать долг.

– Вот именно. Долг, – напомнила Сильвия и подошла к следующему кусту. – Так что не заводи свою шарманку.

– Но это так несправедливо! – воскликнул он. – Почему я должен расплачиваться за долги отца?

– Прапрапра… – Сильвия взмахнула рукой, и оборванные лепестки роз осыпали садовника с головы до ног. Один застрял во всклокоченной бороде, и Томас сдул его. – Не нами то заведено, не нам и судить.

– Я ведь пытался уйти от вас, – признался Томас, опираясь о грабли. – Один раз доехал аж до Шелстоуна. А потом потянуло назад, как пса поводком. Я будто козел на выпасе, – с горечью выпалил он, – что может отойти лишь на длину веревки, привязанной к колу.

– А я, стало быть, кол, – покивала Сильвия. – Я знаю, что ты пытался удрать. И нисколько не обрадовалась, снова увидев твою заросшую физиономию. Побрейся! Ты оскорбляешь мое чувство прекрасного.

– Кто бы говорил, – проворчал Томас. – На вас шерсти всяко больше.

– Что до клятвы, то ты знаешь не хуже меня: она дана на крови твоим предком за спасение от чудовища, которого убил мой предок. И до тех пор, пока долг не будет оплачен, ты будешь мне служить. А твои потомки, если они родятся, станут служить моим. Ты, верно, был бы рад, если бы мой род прервался…

– Нет, – покачал Томас головой.

Сильвия снова изогнула бровь, выражая сомнение.

– Я вас, конечно, на дух не переношу, – признался он. – Но вы мне, в некотором смысле, как родная. Вроде сумасшедшей бабки, которую терпишь, потому что – как иначе.

Миссис Олдброк яростно оборвала сразу несколько роз и швырнула их в садовника.