– Намекаешь на рождественские подарки?
– Вовсе нет. Просто подумал, что вот еще один год прошел.
– Да, Максик. Я помню о празднике. В последние дни во Франкфурте я каждый день по вечерам ходила на рождественский рынок. Красочное зрелище. Все сверкает и гремит. Ремесленники продают всякую всячину.
– Наверное, и глювайн[10] попивала?
– А как же? Я ведь немка.
– У нас в Швейцарии его тоже пьют.
– Не сомневаюсь.
…Прошел еще час. За это время два раза позвонил Ниммер. В его голосе ощущалась тревога. Она передалась и Максу. Мартина, которая внешне выглядела спокойной, вдруг сказала:
– Максик, ты не представляешь, как я волнуюсь.
– Почему?
– Просто за тебя.
– Успокойся. Все будет хорошо.
Снова зазвонил телефон. «Ниммер, пожалуй, частит», – подумал Макс.
– Слушаю, Вундерлих, – сказал он в трубку.
– Господин сыщик, он здесь. – До Макса дошло, что взволнованный скрипучий голос принадлежит старику Кемпфу.
Макс напрягся и произнес:
– Господин Кемпф, сообщите подробнее, что вы наблюдаете.
– Он прибыл несколько минут назад. Поставил машину напротив известных вам ворот и прохаживается вдоль ограды. Возможно, кого-то ждет.
– Вас он не видел?
– Нет. Я спрятался в кустах, когда увидел свет фар подъезжающей машины.