– Но я уже больше месяца на свободе. И теперь я разбогатею с твоей подачи.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Отто, в то время как жуткая догадка уже буравила его мозг.
– У тебя, дядя, плохая память или замедленная реакция. Не ты ли был у нас недавно по одному весьма пикантному вопросу? Корчишь из себя дурачка…
– Так, значит, это правда?
– Что?
– Мать сказала, что ты снова куда-то влип…
– Не твоего ума дело. Все чисто. Уж не ты ли донесешь на меня в полицию?
– Я буду молчать, Пауль, если ты исправишь ошибку и поступишь по справедливости.
– Размечтался. Я не умею делить, дядя. Ты же знаешь, в школе я учился плохо. В том числе и потому, что часто прогуливал, так как стеснялся носить джинсы, которые покупала мне мать. Ведь у нас всегда были не деньги, а только твои подачки… Так что справедливость в том, что ты ничего не получишь. Даже если ты донесешь на меня, это тебе ничего не даст. Медальона баронессы ты не увидишь никогда, вернее, того, что было в нем…
Отто Фукс даже забыл на мгновение, что лишается богатства, – настолько жуткий интерес вдруг овладел его сознанием. С замиранием сердца он спросил:
– Пауль, а что же было в медальоне?
– За дурака меня держишь? Любой намек на это позволит тебе начать самостоятельно действовать. Хотя без этой информации ты все равно ничего не добьешься. Так что живи спокойно, как будто ничего и не было, ведь твоя старость обеспечена.
– Но, Пауль… Ведь это я сообщил о существовании медальона, то есть я помнил о вас. А чем же ты платишь?
– Ты сообщил, а я сделал. Мы квиты, дядя. К тому же ты сам рассказывал, что наш дед в том письме упоминал своих потомков вообще, а не только тебя… А разве я не отношусь к ним? А мой брат Курт? Кстати, он вот-вот освободится, и мы вдвоем доведем дело до конца.
– Ты шакал, Пауль!
– Нет, дядя. Я Вольф.
– А я, по-твоему, не являюсь потомком? А твоя мать?
– О матери мы позаботимся, а ты обойдешься.
В бессильной злобе Отто Фукс заорал в трубку:
– Я донесу на тебя, Пауль!