Запутанные крошки

– Убийцы Милосердия, – прошептала я.

Теперь, казалось, ей немного полегчало, и она кивнула:

– Да.

Я уставилась на нее. Она дочь Убийц Милосердия?

Лео смотрел на нас, ждал подсказок.

– Простите, я немного выпал. Кто такие Убийцы Милосердия?

– Мои родители. – Она посмотрела на него и обратилась ко мне: – Ты помнишь?

Я кивнула:

– Помню, но немного. Помню, что страна была одержима парой серийных убийц, мужем и женой. Они специализировались на других парах, верно?

– Да, верно. – Кэти повернулась к Лео. – Теперь ты помнишь?

– Двадцать лет назад? Я… мм… тогда редко смотрел новости.

Лео было неуютно. Насколько я поняла по нему, из-за того, что он не слышал про убийства Милосердных, а не потому, что Кэти была с ними связана.

Снова глубоко вздохнув – кажется, она надеялась, что я расскажу о Милосердных в деталях, – Кэти положила остатки пиццы и достала миску с подошедшим тестом. Рассказывая, она занималась тестом и ни разу не подняла на нас взгляд.

– Особенно больше нечего добавить. В детстве я ни с кем не общалась из семьи, кроме мамы и папы. Первый раз, когда я встретила свою бабушку, был в тот день, когда меня привел к ней соцработник. До этого мы постоянно переезжали. Обычно за год я сменяла две или три школы. Невесело, но такая была жизнь. – Она отрезала кусок пергаментной бумаги, положила его на противень и начала катать из теста буханку. – Время от времени они оставляли меня с няней и устраивали свидания. Так они это называли. Однако к тому времени, когда мне исполнилось восемь, они решили, что няню заменит телевизор, и оставляли меня одну. Позже я узнала, что на некоторых из тех свиданий – а может, и на всех, я понятия не имею; на самом деле, я не помню, как часто они случались, – они решали убить кого-нибудь. Чаще всего – другую пару, как и сказала Фред.

Кэти поставила только что сформированную буханку на подогреватель. Она осматривалась на кухне, будто искала, чем еще занять руки. Она остановилась на новом кусочке пиццы, хотя больше перемещала кусочки начинки, чем ела.

– В первый год нам с бабушкой пришлось много переезжать. В каждой новой школе дети быстро вычисляли, кто я такая, по моей фамилии. Затем меня преследовали не только в школе, но и дома. Люди оставляли голосовые сообщения автоответчику, угрожали убить нас и рассказывали обо всем, что они сделают с бабушкой и со мной. И мы снова переезжали, и снова происходило то же самое. Наконец мы поменяли мне имя и переехали в Лос-Анджелес. Я смогла затеряться в шуме такого большого города. Мы никогда больше не разговаривали об этом, даже друг с другом. – В конце она посмотрела на Лео и снова на меня. – Кажется, кто-то знает, что я была Мишель Катрин Милосердная. – Из ее глаз покатились слезы, и ее затрясло. – И теперь на моих руках снова кровь, как и у них.

«Снова»?

– Нет, это не так. На твоих руках нет крови Сэмми.

Лео соскользнул с прилавка и обнял Кэти, и мне стало стыдно, потому что именно такой должна была быть моя первая реакция на историю подруги.

Я отбросила мысли о слове «снова». Кэти просто была не в себе. Она нуждалась в дружеской поддержке, а не анализе ее слов. Последовав примеру Лео, я обошла стойку и присоединилась к их объятиям. Спустя минуту я почувствовала, что Ватсон трется об мою ноги и усаживается рядом.