Подгорный. Плохо, стало быть.
Странник. Воля Божья.
Подгорный. Если бы ты знал, дедушка, как хорошо, что ты пришёл. Я никогда ещё не ждал тебя, как теперь.
Странник. Что-й так, родной?
Подгорный. Дело есть. Жить хочу как-нибудь по-новому.
Странник. Ну, и слава Тебе, Господи. И с Богом.
Подгорный. Да никак не придумаю, что делать… Точно в душе-то десяток голосов сидит, и каждый в свою сторону тянет. В какую сторону идти – и не знаю.
Странник. А ты вот что, родной, всегда самого первого голоса слушай.
Подгорный. Я уж запутался, дедушка. Не разберу теперь, какой первый-то голос.
Странник. Прислушайся. Хорошо прислушайся – различишь. Первый голос тоненько так скажется, как волосок тоненько… и в самом сердце. Это Божий голос – его слушайся. А потом начнут громкие голоса кругом, да как волны всё, как волны. Это лукавые. Их слушаться не надобно. Они мутят только. Бестолковые.
Подгорный. Так надо к Божьему голосу прислушиваться, дедушка?
Странник. Надобно, родной. А ты помолись да и спроси, как, мол, в затруднении моём быть, – и скажется. Сейчас скажется. Только вслушивайся крепче. И не пропусти голос-то. Он тоненько так, будто незаметно скажется. А это самый он и есть. А у людей спрашивать нечего. Божий свет надо знать.
Подгорный. Потому спрашиваю других, что сам решить не могу.
Странник. А ты и на себя много не полагайся… Надо, родной, Богу отдаться. Он у нас хозяин. Ты и отдайся Ему. Он уж знает, на какую тебя работу определить. Там уже Его Господняя воля. Хочет – белую работу даст, хочет – чёрную: всякой работы много. Ему видней. Ты отдайся, и только. Плохо не будет.
Подгорный
Странник. Ну, и слава Богу, родной, и слава Богу.
Входит Лидия Валерьяновна с подносом, на нём чашки, хлеб.
Лидия Валерьяновна
Подгорный
Лидия Валерьяновна. Скатерти не полагается?