Собрание сочинений. Том 2. Письма ко всем. Обращения к народу 1905-1908,

К духовенству

Отцы пастыри! Много горькой и жестокой правды приходилось вам слышать за последние годы. Но упрёки мало трогали вас: вы отмахивались от них тем, что они исходят от неверующих людей и направлены не столько против религиозного бессилия, сколько против политической отсталости. Они не воспламеняли вас на подвиг, потому что обличали, но не призывали служить воле Божией⁵⁴⁸.

И вы закрывали свою совесть от справедливых ударов обличений. А те, в ком совесть была глубже, те, которые не могли не чувствовать своей вины, только потому, что на неё указывали люди неверующие, – приходили в бессильное отчаяние и страдали молча.

Теперь, в этом письме, вы услышите голос и не безбожника, и не сектанта: он должен дойти до вас, я верю, он не может не тронуть хоть некоторых из вас!

Ваша совесть не может не дать ответ на вопрос, который поставлен перед вами:

Что вы сделали с Церковью?⁵⁴⁹

Церковь Христова! Многие ли чувствуют всё величие, всю красоту этих слов?

Бесчисленными устами, как затверженный урок, мы говорим: верую во Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Но какое содержание вкладывается в эти слова: колокольни, красный звон, архиерейские кареты! Разве это Церковь? Разве в эту Церковь надо веровать? Разве она не у всех перед глазами? «Церковь – тело Христово»⁵⁵⁰, «Церковь – собрание верующих»⁵⁵¹, – мы повторяем это, как надоевший урок, но переживается ли хоть одна миллионная доля того, что значит «тело Христово» и что значит «собрание верующих»?

Прямо говорю: нет, не переживается, не чувствуется, ибо, если бы одна миллионная доля переживалась, – ужаснулись бы перед тем, во что превращена Церковь, и без колебаний отдали бы всю жизнь свою на то, чтобы кровавыми слезами омыть опозоренное тело Христово!

Ведь каждый из вас любит жену, детей, родной дом, любит природу, душистый лес, ясное небо; каждый испытал, как радостно увидать в ком-нибудь очень хорошее или сделать что-нибудь очень доброе самому, каждый чувствовал, как хороша, как прекрасна жизнь. Но пусть он представит себе нечто лучшее, чем всё, что он знает, чего не охватить мечтой, что познаётся каким-то самым глубоким, сокровенным чувством. Пусть он представит себе нечто более близкое, дорогое, чем жена, дети, более прекрасное, чем природа, бесконечно доброе, беспредельно радостное, совершенное, чистое, благое. И тогда так близко к нему подойдёт кто-то родной, ласковый; такой восторг охватит душу! Он поймёт, что перед ним Тот, Кто источник всей радости, красоты, добра, жизни!.. Он почувствует, каким одиноким и жалким был раньше, и захочет остаться всегда с Ним, жить только для Него – и любить, любить, любить! Ничего не надо – никаких наград, никаких условий – одно только: хоть края снежных риз Его коснуться, дышать около Него, принимать всем сердцем лучи радости, идущие от Него, и любить без конца! Быть с Ним частью Его, телом Его!..

И в нём поднимется такая жажда сбросить с себя всё тёмное, тяжёлое, весь грех, всю пыль земли, которая мешает, туманит глаза, давит сердце, сбросить навсегда, отказаться от всего личного и слиться с Ним, жить только Его жизнью, быть только около Него!

И всё отныне будет новым для него, во всём: и в небе, в душистом лесу, в детях своих, в радости своей, в музыке, в таинствах, в церковных гимнах, в пении птиц – всюду он будет ощущать знакомые черты, знакомую великую радость и великую муку Голгофы.

Он будет чувствовать себя слитым со всей красотой, со всем Добром мира. Всякая правда будет радовать его, как своя, и горе – печалить, как своё.

Он будет знать, будет веровать тогда всей душой во Святую, Соборную, Апостольскую Церковь!

Святую – потому что к ней принадлежит только то, что свято.

Соборную – потому что в ней только тот, кто живёт жизнью общей. А общей жизнью может жить только тот, кто любит.

Апостольскую – потому что только тот член её, кто берёт на себя по мере сил своих апостольское служение.

Эта Церковь доступна не для всяких глаз, в эту Церковь надо веровать. Она могла бы быть доступна и для глаз, но только в том случае, если бы люди всю свою жизнь отдали Церкви, если бы они, верующие действительно, соединились вместе, как было это в первые века.

Но, отцы пастыри, что вы сделали с Церковью в её земном проявлении?⁵⁵² В Церкви ли вы сами, или внутренний, неслышный, но страшный голос давно вам сказал: анафема!⁵⁵³

Вы ушли от жизни, вы бросили всё и всех на произвол судьбы. Вы заперли свои тёплые квартиры от холода и ветра, равнодушные, трусливые, жалкие⁵⁵⁴, вы погрузились в мёртвый покой смерти⁵⁵⁵. Все, до мозга костей, вы пропитались безбожным отношением к жизни, вы рабски подчинились скудным стихиям мира сего; вы не веруете сами, а потому и других не учите, что над земной «целесообразностью» и необходимостью стоят высшие законы правды и долга. Истинная Церковь ушла от взоров ваших, и вы потеряли силу узнавать, где Дух её. Свершился величайший грех: Единую главу Церкви Христа вы заменили безбожной главой чудовища⁵⁵⁶ и всё тело медленно из тела Христова превратили в страшное туловище Зверя!⁵⁵⁷