Берегитесь! Я колдую!

Мальчик с изумлением огляделся — больше он не выглядел тощим болезненным подростком, тело его окрепло и намекало на отличную физическую форму в скором будущем.

— Вперед! — Велела я. — Гьюрин, доведи нас до этого угольного разреза, пожалуйста. Если не хочешь идти с нами — останешься рядом с ним. Мы вернемся и тогда уже пойдем в какую-нибудь деревню.

— Ох-хо-хо, — горестно вздохнул гном и, неуклюже пошатнувшись, налетел на дерево, — не уверен, что вы вернетесь оттуда. Никто еще не возвращался живым из мира мертвых.

ГЛАВА 40. В мрачные глубины

Мы шли лесными тропами — широкими и узкими, тайными и явными, оставленными ногами людей и звериными лапами. Они вились, сплетаясь и расплетаясь, выводя нас на полянки и протаскивая через овражки, перепрыгивая через ручьи и заныривая под поваленные деревья. Все это время я усиленно думала, что я буду делать, когда попаду в мир мертвых. Удачно, конечно, совпало что я оказалась рядом с этим угольным разрезом, но энтузиазма это не прибавляло. С каждым шагом я все больше беспокоилась о себе и своих спутниках — особенно о мальчике. Не стоит его тащить в мир мертвых, но он как будто настроился идти туда, куда я осмелюсь сунуть свой любопытный нос. Тропинка под нашими ногами окрепла, полысела, расширилась и неожиданно обрушилась по крутой обрывистой опушке ступеньками.

— Ого! — Удивилась я, заглянув вниз. — Получается, лес стоит на возвышенности?

— Не весь, — хмуро ответил Гьюрин, — с той стороны, справа от нас, он идет на понижение. Там даже на дорогу можно спрыгнуть. А вот туда, налево, он идет все вверх. Да и угольный разрез как раз под ним расположен.

Я проследила взглядом его жесты и сделала вывод, что дорога, к которой спускаются ступени, огибает понижающийся в правую сторону лес, делая где-то там, вдали, крутой поворот к нам за спину. А вот налево лес шел вверх и немного наступал на дорогу, заставляя ее отклоняться, так что нам предстояло пройти немного влево и повернуть вперед под почти прямым углом. Там-то нас и ожидало знакомство с красотами мертвяцких земель. Спускались мы медленно — ступени раскрошились от старости, кое-где их поддевали толстенные корни деревьев, а то и вовсе отсутствовали каменные плиты.

— Если отсюда перековырнуться — можно прямиком в мир мертвых улететь, с башкой, свернутой напрочь, — ворчал гном, судорожно цепляясь руками за кусты, деревья и траву. Новый рост явно мешал ему на ступеньках, которые он раньше легко одолевал своими коротенькими ножками. Я тоже цеплялась за все подряд, стараясь не смотреть вниз. Грауэр, все еще страдающий головокружением вследствие перемен в телесной комплекции, тихонько скулил под нос и что-то пришептывал у меня за спиной. Да уж, парад инвалидов, иначе и не скажешь.

Оказавшись наконец на дороге, я оглядела ее направо и налево. Старая, сильно заросшая грунтовка, к тому же кривая, полная застаревших в земле кусков угля и ям.

— Ну, передумала, да? — Обреченным голосом спросил Гьюрин. — Вон тамочки деревня есть, давай сразу туда, а? Чого нам с мертвыми делать? Да и пожрать они не предложат. — И он махнул ручищей направо.

— Тебе б только пожрать, — проворчала я и медленно повернула налево, к повороту, что углублялся вниз под отвесной земляной стеной с гребнем леса наверху. Тяжко вздохнув, Гьюрин поволокся рядом со мной. Мальчик обернулся волком и принялся трусцой двигаться перед нами. Похоже, так ему легче. Небо совсем разъяснилось, просветлело, лишь легкая затейливая полупрозрачная дымка стояла в вышине. Солнце было ласковым, жарким, однако от земляной стены на нас ложилась тень и тянуло сыростью. Идти приходилось медленно, глядя под ноги, чтобы не упасть. Поэтому я не сразу поняла, что тень стала глубже, жирнее, а дорога сузилась, стиснутая с двух сторон лохматыми кустами. В какой-то момент я осознала, что под ногами чернеет вовсе не тень, а многие годы втаптываемая угольная крошка. Налетев на гнома, который вдруг резко остановился, я подняла глаза. Здесь дорога раздваивалась и шла вниз, по правой и левой стороне раскрытой пасти угольного разреза. Слева от нас виднелись ступенчатые уступы, по которым когда-то спускались в карьер и поднимались оттуда нагруженные углем тележки. Справа должны были быть такие же уступы, однако вместо этого там громоздилась ровная, косо спускающаяся вниз осыпь.

— Вот, — обреченно произнес Гьюрин и махнул рукой в сторону осыпи, — туточки и погибли те самые работники. Все, как были. Люди, ослы, мулы, быки, все живое, что громоздилось на этих ступенях.

Ничего себе! Это ж каким должен был быть вес, чтобы обрушить вырезанную в земле ступенищщу, шириной в добрый десяток метров!

— Но вы туда не пойдете, да? — С надеждой спросил он и умоляюще посмотрел на меня. — Поглядели и ладно. А теперь давайте в деревню, пока вечереть не начало …

— Гьюрин, побудь здесь, — тихо попросила я, не в силах оторвать взгляд от широких ступеней слева и гладкой осыпи справа, — я спущусь. А потом вернусь.

— Ох же, да зачем я только рассказал об этом! — Запричитал, заволновался гном. — Боги милосердные! Должно быть, у меня ум за разум зашел, нужно было молчать и все!

— Ну-ну, — рассеянно сказала я и оглянулась, — Грауэр, ты тоже остаешься здесь. Все-таки ты еще ребенок.

Волк подошел поближе и укоризненно посмотрел на меня ослепительно синими глазами.

— А … еще один штрих, — одним коротким, но сильным действием, я даровала волку дар речи.