— Угадываю я их, дядя Коля, — беспомощно признался Валетка и захлопнул сумку. — Сам не знаю, почему угадываю…
Треск разрываемого конверта был как короткая очередь над ухом: «…геройски погиб в боях за социалистическую Родину…» — глаза сразу разыскали беспощадную строку, потом уже прочитали остальное. Похоронная извещала, что месяц назад сержант Михаил Букалов убит на Западном фронте.
Дышать стало трудно. Пыльные листья тополя над головой пологом закрыли небо, сжали воздух.
— Я отдавать боялся, — услышал Николай голос Валетки и только тут сообразил, что похоронная датирована прошлым месяцем.
— Давно пришла? — спросил он.
— Одиннадцатый день ношу.
— Вот и доносился, дурья голова, — рассердился Николай. — Мне бы хоть сказал. А теперь в один день и повестка и похоронная.
По стволу тополя ползла гусеница. Волосатая, жирная и солидно медлительная. Перед глазами Николая она остановилась, приподняла кольчатое туловище и угрожающе пошевелила рожками. Орехов сбил ее на землю и раздавил каблуком.
— Вот что, — сказал он Валетке и спрятал похоронную в карман гимнастерки. — Никому ни слова. Проболтаешься — голову оторву!
Валетка торопливо кивнул. Намучился он за эти одиннадцать дней, будто угли каленые в сумке носил.
Орехов ушел в колхозную контору и возвратился домой часа через два.
Во дворе он увидел Антониду и жену Тихона, приземистую, плотную, как дубовая колода, Варвару.
Из дома доносился плач. Николай понял, что дошла худая весть. Не удержал, значит, Валетка язык за зубами.
— Мишу убили, — сказала Антонида. — Василий Пахомов из Калиновки в письме написал. Они с Мишей вместе воевали… Надо ведь подгадать в такой день еще и письму…
Антонида стояла, прильнув к стене дома. Черная на белом. Сжатые кулаки приткнуты под подбородок. Одичалые глаза томительно и странно мерцали.
— Мама голосит, — сказала Антонида, уставясь под ноги Николая. — Слушать страшно, нет сил в дом войти… Надо же такое враз.
Она разжала кулаки, провела скрюченными пальцами по щеке и тут же, словно стряхнув с себя оцепенение, заплакала. Прижалась затылком к беленой стене, плакала и шарила руками, искала опору.
— Может, ошибка какая в письме, — сказала Варвара. — Два дня назад Каданиха карты на Мишу раскидывала. Хорошие карты вышли. Дама треф и интерес с дорогой.
— Может, и ошибка, — отозвался Николай и пощупал в кармане похоронную.
Вечер был неподвижен и сух. Солнце тлело в тусклой дымке, оранжевое и обжигающее. Возле сарая возились в мусоре куры. Седое облачко, поднятое ими, упрямо торчало в воздухе. Возле крыльца на утрамбованной глине косоротились трещины. Земля дышала, как натопленная печь.
ebooksa