— Может, сговорюсь, — ответил я, зная, что Сашка недолюбливает главного рыбовода.
— Попробуйте, — отчужденно сказала Сашка и снова принялась за работу.
Она подметала возле мазанки. Широко размахивая метлой, старательно скребла рыжую глину, до железной твердости утоптанную рыбацкими сапогами. Мусор взлетал в воздух, но ветерок с реки подхватывал его и, покружив, просыпал на то же место.
Несколько минут я смотрел на работу Сашки, потом посоветовал:
— Ты по ветру подметай.
Сашка зашла с другой стороны, и дело пошло веселей. Через четверть часа она уже сидела рядом со мной и, по обыкновению покусывая былинку, сокрушенно говорила:
— Как же это я, Олег Петрович, такого пустяка сразу не сообразила. Самой стыдно… Вроде как та вобла…
Сашка показала на шлюз. Там, у деревянных щитов — шандор, кишела мелкая вобла. Сквозь щели шандор били космы воды. Вобла настойчиво тыкалась в них. Наскакивала одна на другую, переворачивалась брюшком и била по воде хвостами, не понимая, что не протиснуться в крохотные щелки тяжелых шандор, отгораживающих канал от реки.
— Соображать надо, — посоветовал я Сашке.
— Я соображаю, — серьезно ответила она. — По математике у меня пятерки были… Только я задумываюсь…
Сашка сорвала новую былинку.
— Девчата в субботу в Астрахань поедут, — сказала она, проводив взглядом белоснежную «ракету», пролетевшую по реке.
— А ты не поедешь? — спросил я, уловив в ее голосе тоскующие нотки.
— Денег нет, — ответила она. — Второго зарплату получу, тогда уж махну… Можно, конечно, зарплату на два воскресенья растянуть… Только я растягивать не люблю.
Я подумал, что Сашка права. Скучное дело — растягивать практикантскую получку на два воскресенья…
Неожиданно Сашка вздрогнула и схватила меня за руку.
— Опять этот приплыл, — торопливо сказала она. — За воблой пожаловал, зараза…
Я поглядел вниз и увидел на воде мелкую рябь, оставленную извивающейся лентой с острой змеиной головой, по бокам которой желтели два приметных пятна. Лента скользила вдоль осоки, направляясь к щитам, где билась вобла.
— Этот самый длинный, — тихо сказала Сашка. — Он под корягой живет, на завороте…
Голос ее боязливо дрогнул и глаза ворохнулись по сторонам. Я понял, если сейчас уж скользнет из осоки на берег, Сашка кинется сломя голову бежать прочь.